Оазис. Вторжение на Таймыр - [13]

Веришь и выполняешь? Что же, у тебя есть все шансы после смерти обратиться ценной частицей "мемополевого гиперразума". Кроме того, всем известно, что чужой опыт (тем более, консолидированный) весьма помогает в решении текущих жизненных проблем. Было похоже, что Пантелеймону мешает жить слава Геленджика, превратившегося в эзотерическую Мекку натуропатских теорий, где каждый дольмен снабдили асфальтовой тропой с ларьками по бокам… Святым металлом в ягельной теории являлось золото, желательно в виде самородка, найденного за Полярным кругом. Самородок надлежало продырявить и повесить на шею, как "усилитель восприятия поля". Счастливцы встречались редко, пиратским образом заниматься старательством никто не разрешал. Но искали и находили. После того, как Ягельник выдвинул эту идею в четвертой книжечке уже ставшей знаменитой серии, все как сдурели.

На Таймыр хлынули толпы организованных и не очень "просветленных людей", оснащенных компактным старательским снаряжением, продукций тут же откликнувшегося на спрос Китая. Незаконных добытчиков ловили и предупреждали, изымали добытое и высылали, на некоторых заводили дела. Все бестолку. Подтянулся и криминал, прилежно караулящий фортуну наиболее удачливых. Все это добавляло хлопот пресекающим и охраняющим органам, как, впрочем, и правозащитникам, резко и вовремя возопивших о нарушении прав человека в случаях выдворения или "непущания".

Откуда этот Пантелеймон Ягельник вылез, не мог сказать никто. Вроде бы местный, его раньше часто видели в Норильске, как утверждали некоторые. Ходили слухи, что после перемены участи путем пластической операции вождь стал неузнаваем. Летом мессия стоял лагерем возле одного из своих святых мест, а зимой уезжал поближе к желтым редакциям.

Люди по разному относились и к нему, и его учению, что наглядно демонстрировалось отношением к Пантелеймону в кругу героев повествования. Донцов, не раскрывая всех карт, всегда воспринимал "пророка" серьезно, чуть ли не как прямую и явную угрозу. Димка Квест видел в деятельности общины достаточно наивную коммерцию. Сам Лапин воспринимал сии идеи не то чтобы благосклонно, но с неким пониманием, а вот Сержанта просто трясло при одном упоминании, а говорить о Ягельнике он мог исключительно матом.

Мягко хряпнула тяжелая трубка, телефонный разговор был закончен. Все еще о чем-то размышляя, Донцов повернулся к Игорю и рассеянно спросил:

- Так о чем ты сейчас спрашивал?

Ни о чем его Лапин не спрашивал, но перечить не стал и действительно спросил:

- Ну и что тебя больше гнетет? Мигранты или Ягельник?

- И то, и другое не в радость, - ответил Андрей, не особенно раздумывая. - А более всего, друже, мигранты, что приезжают под это ягельное учение. Ни регистрации у них, ни постоянного места жительства. Китайцы хоть живут компактно, от нас не бегают. А вот эти… что им, собрали палатки и пошли строем, песни блажить и ветками махать. Отговорка: "А мы в городе и не живем, нам прописка пох". Потом МЧС их ищет, вытаскивает из экстрима.

Невесело улыбнувшись, Лапин усомнился:

- Ну, не больше, чем обычных рыбаков-охотников.

- Больше, больше, уж поверь… Ладно. Вот, завтра поеду с инспекцией по трассе магистрали, - буркнул Донцов, придвигая бумагу и доставая авторучку, - напишу тебе примерные даты, где буду, если что с вами случится.

Вроде бы всё, разговор закончен. Игорь помялся, прежде чем задать главный вопрос, ради которого он и пришел к старому другу сюда, в это неуютное здание, невольно являющееся наследницей всех тех зданий, где дислоцировались самые зловещие организации былого века - НКВД и ГКБ… Все, казалось бы, просто - задай вопрос одной фразой, получи ответ. Но сама общественная табуированность этой скользкой темы мешала как адекватному вопросу, так и развернутому, продуманному ответу. Так всегда было с этой тематикой. Люди просто уходили от обсуждения, по разным причинам. Кто не верил, кто боялся, а кто скрывал.

- Так. Литературный десерт перед уходом, - бухнул он громко и решительно. - Что ты, друг Андрей, думаешь-видишь по последним публикациям о случаях в тундре? Что это такое у нас происходит, а? Версии у власти есть?

Медленно положив черно-золотистую ручку на стол, на разглаженный прямоугольник декоративного зеленого сукна, Донцов тяжело поднял голову, внимательно поглядел на Лапина и признался коротко, словно стараясь побыстрей увидеть ответную реакцию.

- А я не знаю, Игорёк.

Но тот смолчал. Мол, давай, ври дальше.

- Че ты лыбишься? Не знаю толком. И никто пока не знает. В том-то и есть вся подлость сложившейся ситуации, что никто ничего, мать его, по этому вопросу не знает. Ни МЧС, ни заповедники, ни институт сельского хозяйства Крайнего Севера. А объективных данных, да что там данных… мало-мальски объективного наблюдения просто нет, - продолжил Донцов, и было видно, что слова даются ему не легко. А как же. Другу врать не просто.

- Понятно лишь, что какая-то напасть (он с трудом удержался, что бы не вставить более мистическое слово "нечисть") действительно существует и она реально опасна.

Лапин все еще молчал. Вот молодец, даже вазомоторных реакций - ноль.