Оазис радости - [12]

– Продолжайте, – сказал Генри, – это привезли еду из ресторана. – Спустя пару минут он вернулся и спросил: – Ну что, девочки? К столу или концерт продолжается?

– К столу! – заорали они хором.

Маргарет подошла к мужу и что-то прошептала. И, хотя в гостиной стоял невообразимый шум, Шейла услышала, что Генри, оказывается, хам, каких поискать, и он еще пожалеет.

У Одри задрожали губы – она тоже все слышала.

– Одри, – сказала Шейла, – я точно знаю, что, если пить охлажденное пиво, перехватывает горло. После ужина, думаю, группа выступит с блеском.

4

Шейла обрела душевный покой и свойственную ей жизнерадостность лишь спустя пару дней после празднования десятилетия Одри. Но все равно она то и дело вспоминала вечер, едва не закончившийся семейной ссорой.

Провальное выступление Эрвина произвело тягостное впечатление прежде всего на него самого. Он жаловался Маргарет на ауру Генри, обвинял того в «негативных вибрациях», из-за которых забыл слова песни, которую сам и сочинил.

– Это все ты! – обрушилась Маргарет на мужа, когда было покончено со спагетти. – Ты убил творческий порыв Эрвина! Разве ты потерпишь, если кто-то другой станет центром внимания?

– Хочешь сказать, кто-то другой, кроме Одри? – спросил Генри спокойно. – Ты случайно не забыла, у кого сегодня день рождения?

Шейла украдкой покосилась на него. Она в жизни не видела шефа таким разъяренным. Зная его очень хорошо, она понимала, что Генри старается сохранять самообладание изо всех сил.

Музыканты принялись накачиваться красным вином, и страшно было даже подумать, что будет, если они перепьются. Необходимо срочно подавать пиццу, решила Шейла и громко сказала:

– Давайте подналяжем на пиццу! Лично я умираю – хочу попробовать.

– По тебе видно! – Маргарет многозначительно хмыкнула и метнула быстрый взгляд на Эрвина.

– Совершенно верно, детка! – хохотнул тот. – Как это говорится?.. А, в пышном теле – здоровый дух!

Генри сузил глаза и прорычал:

– Вы бы лучше...

– Генри! – крикнула Шейла так громко, что все мгновенно повернулись к ней. – Прошу тебя! Поверь, мне абсолютно все равно, что обо мне говорят.

– Зато мне не все равно! Я не собираюсь молча наблюдать, как злословят в адрес моей гостьи.

– Перестань, Генри! Не ставь меня в неловкое положение. Я убеждена, что Эрвин и не думал меня обижать! – выпалила Шейла на одном дыхании, посылая певцу укоризненный взгляд. – Правда, Эрвин?

– Вы совершенно правы, дорогая! – пробормотал Эрвин и стал шарить по карманам в поисках сигареты. Отыскав, он сунул ее в рот, закурил и высказался более определенно: – Я и не думал вас обижать.

– Вот видишь, Генри! – улыбнулась Шейла. – У меня всего-навсего хороший аппетит.

– Хороший аппетит... – усмехнулась Маргарет. – Если у человека больше десяти процентов веса приходится на жир, в этом нет ничего хорошего.

– А курить одну сигарету за другой и пить кофе ведрами вместо нормального питания – это хорошо или плохо? – зловеще осведомился Генри.

Неожиданно Маргарет преобразилась. Вероятно, до нее дошло, что дальнейшая перепалка ни к чему хорошему не приведет. Как бы там ни было, на глазах у всех она мгновенно превратилась в милую киску и заботливую жену.

– Генри, ты же знаешь, я бросила курить! – пропела она ласково.

– Неужели? А я-то полдня терзался, что выбросил пачку сигарет, которую нашел у тебя в гардеробной.

Маргарет вспыхнула.

– Не афишируй свои низменные наклонности, поскольку подсматривать и вынюхивать – последнее дело! – процедила она, вскидывая подбородок.

– Дорогая, не напрягайся! – Генри улыбнулся, но глаза его остались недобрыми. – И дыши глубже, это помогает. – Потом он подмигнул притихшим девочкам и сказал: – Что-то у меня разыгрался аппетит, не съесть ли мне кусочек пиццы?

– Пап, – оживилась Одри, – а помнишь, мы собирались ужинать в саду, если будет хорошая погода?

– Точно! Ну-ка, юные леди, тащите подстилки на лужайку!

Маргарет вскочила и, театрально разведя руками, вопросила:

– Какая лужайка, если уже вечер?

– Мамуля, не забудь про кока-колу! – взвизгнула Одри. – Девчонки, бежим в сад!

Шейла обрадовалась возможности прервать тягостную сцену. Она и Генри перенесли в сад еду, а Маргарет и музыканты – напитки.

Скоро все расселись, а некоторые и разлеглись под самым большим деревом. Девочки уплетали пиццу, сладости и фрукты. Шейла позволила себе лишь маленький кусочек, а потом сидела и поглядывала по сторонам. Эрвин продолжал прикладываться к пиву, а Маргарет так и не прикоснулась ни к чему.

– Шейла, чем бы нам заняться? – спросила Одри спустя какое-то время. – У папы на работе ты всегда придумываешь что-нибудь интересное.

– Что ж, пусть каждая из вас принесет мне по семь разных листиков, а кто найдет самые необычные, получит приз. Только, пожалуйста, не рвите там, где ветки оголенные. Ну бегите, я буду ждать вас в беседке.

Шейла извинилась и поднялась. Она с самого начала чувствовала себя не в своей тарелке и теперь радовалась возможности погулять по саду.

Возле ажурной ограды она остановилась и повела носом – кусты душистого горошка, карабкаясь по шпалерам, благоухали сиреневыми и розоватыми цветками. Солнечные часы привели ее в неописуемый восторг. Ведя пальцем по металлическому ободку, она обошла их кругом и столкнулась нос к носу с Генри.