О Юре Шатунове и других - [7]
Мне не хватало его в армии. Как и мамы. И я болел тоской по этому неказистому местечку в Оренбуржье.
Чтобы образ Старого леса не тускнел, не забывался, чтобы он был постоянно со мной, я и написал:
Эта песня, естественно, не обо мне. Я просто взял и показал лицо своего леса людям, не знакомым с ним. Зачем? А зачем иногда показывают малознакомым людям фотографии своих близких?..
Как песня «Старый лес» стала «песней Андрея Разина» — это уже другая история. Я пока рассказываю о том варианте, который мы исполнили в городке, пропахшем химикатами и оружейной смазкой.
Весь репертуар «Контакта-730» мы даже умудрились записать. Запись, правда, получилась так себе, но она стала первой записью моих песен.
И чуть не последней.
Однажды на утреннем разводе мой командир скомандовал:
— Кузнецов — на распилку!
У нас за городком стояла пилорама, и иногда солдатские наряды отправлялись туда, чтобы из кряжей заготавливать доски. Когда пилораму включали, звук металла, грызущего дерево (совсем еще не давно — живое дерево!), разносился над городком. А с ним шлепанье сырых, с гробовым запахом, досок. Мне хотелось куда-нибудь сбежать от этой ужаснейшей какофонии, заткнуть уши. Звук пилорамы взбирался на несколько октав выше, и становилось еще невыносимей. Если ад существует и если там есть потребность в музыке, то звуки, изрыгаемые циркуляркой, как нельзя лучше подошли бы для услады сатанинских ушей. Слава богу, меня судьба и от этой музыки, и от этой работы до последнего времени оберегала. И вот:
— Кузнецов? На распилку…
Я взмолился:
— Я даже не представляю, с какой стороны к этой вашей системе подходить. Я ни разу на пилораме не работал. Не дай бог, попаду под нее!.. Пальцы — мой хлеб.
— Не можешь — научим, — отрезал командир. — Не хочешь — заставим!
В общем, заставили… Дубы же, господи… Последовательные поборники принципа: круглое носить, квадратное — катать…
Пошел я на распилку, в самый эпицентр адской «музыки». И стальной вой словно околдовал меня. Я оцепенело что-то пытался сделать, хватал какие-то бревна, куда-то их пристраивал и чувствовал, что адская «музыка» все сильней леденит нутро. А потом раздался ее кульминационный аккорд — вж-ж-жих! — и я отстраненно увидел, что на желтые доски льется с моей левой руки кровь. Тупо посмотрел на руку. Диск циркулярки снес с двух пальцев подушки, на третьем разорвал сухожилия, последняя фаланга там не знаю на чем и держится.
Приехали…
«Доиграешься, Кузнецов!» — вспомнил я прозорливого начальника. Того, что мечтал озвучить свое мероприятие совковым гимном.
Доигрался…
Два пальца в госпитале мне кое-как «отреставрировали»… А третий так и остался с разорванными сухожилиями, с вывернутой в сторону фалангой. Хорошо, хоть совсем его не отрезали. А собирались…
Выйдя из госпиталя, я понял, что крутым гитаристом мне уже не стать. Ни-ког-да! Струнные — теперь не про мою честь… Но ведь остались не менее любимые клавишные!
Пришел в клуб. Посмотрел на зачехленный аппарат. Барабаны на глаза попались. Это, думаю, уже на крайний случай…
Сел за клавишные. Подтянул рукава хэбэшки. Размял левую руку со следами швов. Ну, поехали. Либо пан, либо пропал… И заиграл «Старый лес», мысленно проговаривая слова:
Старый лес, мы ведь не понимали:
Ничего, получилось.
И спасибо тебе, мой Старый лес, что твой образ был в той песне, которая тогда, в пустом армейском клубе, вернула мне надежду.
Ты же знаешь, Старый лес, что без музыки мне не выжить. Мы же не раз об этом с тобой, говорили, мой всепонимающий Старый лес…
Глава 4:
Гроза пригородных дач
Для подростков ли мои песни? Нет. Другое дело, что их слушают и подростки. Они оказались самыми верными и последовательными поклонниками. Но песни предназначены им в той же мере, в какой — и взрослым.
Песни я писал для всех. И слушали их все. По крайней мере, тогда, когда «Ласковый май» был в зените.
Ни в одной стране мира не могло произойти того, что произошло у нас: какая-то провинциальная группа в считанные недели взлетела на эстрадный Олимп и заявила во всеуслышанье! «Здравствуйте, я — «Ласковый май»! Прошу любить и жаловать…»
И любили… И жаловали…
Почему? Может, действительно, как объясняют, сложились в Союзе некие предпосылки, и людям захотелось отвернуться от проблем, забыть про них. Выбросить из головы мусор пропагандистских накачек. Послушать песни не о том, как «хорошо в стране советской жить», есть, пить, совокупляться и слушать споры на съездах депутатов. А о другом послушать, о чем-то более простом и вечном. А может, причина успеха в ином: в солисте. Мне такое объяснение как-то ближе.
Впервые на эстраду вышел пацан и запел не красногалстучные марши и не «Чебурашку» — а то, что в какой-то мере отражало его… если не состояние, то идеалы. Запел — словно перескочил через безвременье перестроек — переделок-переналадок и очутился в своем собственном будущем, где уже все спокойно, где осела политическая пена, где вновь в цене оказались любовь, дружба, тяга к прекрасному.
«Метро 2033» Дмитрия Глуховского — культовый фантастический роман, самая обсуждаемая российская книга последних лет. Тираж — полмиллиона, переводы на десятки языков плюс грандиозная компьютерная игра! Эта постапокалиптическая история вдохновила целую плеяду современных писателей, и теперь они вместе создают «Вселенную Метро 2033», серию книг по мотивам знаменитого романа. Герои этих новых историй наконец-то выйдут за пределы Московского метро. Их приключения на поверхности Земли, почти уничтоженной ядерной войной, превосходят все ожидания.
Костя Егоров – наш современник, профессионал и просто отличный парень. Он такой же, как вы или я. Семья, любимое дело... А житейские неприятности – что ж, они случаются у каждого. Вот и Костя однажды остался без работы, а пока искал новую, вдруг начал писать роман, который ему приснился.Незаметно увлекшись, он вложил в свое творение часть души. Книга вышла живой. Пожалуй, даже более живой, чем можно себе представить. И вот уже она оказывает странное воздействие на своего автора и близких ему людей, вторгается в реальный мир, переворачивая его с ног на голову..
Полигон.Полигон, в который превратился тихий провинциальный городок... Безлюдные улицы, стрельба, банды мародеров, взорванные дома…Что это – кошмарный сон или реальность?Разобраться в этом предстоит охраннику частного банка, бывшему сотруднику органов, который очнулся в этом аду после внезапного нападения в супермаркете.Кто убил его друзей?Куда пропали его жена и сын?Почему в городе введено чрезвычайное положение?У него есть только вопросы – и ни одного ответа.Единственная его надежда – найти загадочного «Человека Равновесия»...
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В ноябре 1917 года солдаты избрали Александра Тодорского командиром корпуса. Через год, находясь на партийной и советской работе в родном Весьегонске, он написал книгу «Год – с винтовкой и плугом», получившую высокую оценку В. И. Ленина. Яркой страницей в биографию Тодорского вошла гражданская война. Вступив в 1919 году добровольцем в Красную Армию, он участвует в разгроме деникинцев на Дону, командует бригадой, разбившей антисоветские банды в Азербайджане, помогает положить конец дашнакской авантюре в Армении и выступлениям басмачей в Фергане.