О языке Древней Руси - [34]

Ни безумному /драгии словеса;

Ни мертвеца росмѣшити /ни безумнаго наказати.

Художественные средства, рассмотренные в данном разделе, в разной степени использовались в сочинениях, написанных на древнерусском языке. Некоторые из этих сочинений почти полностью лишены художественной отделки; авторы их стремятся лишь к строгой фиксации событий. Таковы многие (но не все) летописные рассказы, «Хожение за три моря» Афанасия Никитина и др. Некоторые авторы, наоборот, явно ставили перед собой не только задачу зафиксировать факт, но и создать образную картину или использовать средства художественной выразительности для того, чтобы сделать свою речь более красочной или убедительной. Таковы авторы «Слова о полку Игореве», «Слова о погибели Русской земли», «Задонщины», Владимир Мономах, Даниил Заточник и др.

Вместе с тем в течение всего средневекового периода на Руси существовала письменность чисто делового назначения.

Деловой язык Древней Руси

Деловые документы возникли на Руси вскоре после появления письменности. Историки русского языка полагают, что многие законы древнерусского государства сложились и закрепились в устной форме в дописьменный период, а в письменности был зафиксирован готовый, обработанный устный текст этих законов. В посольских, договорных, воинских речах до появления письменности были выработаны, очевидно, деловые термины и устойчивые выражения. Существованием этой устной деловой традиции объясняется, по-видимому, тот факт, что на язык русских деловых памятников не оказали влияния церковно-юридические памятники, такие как «Закон судный людем» и «Номоканон»[23] Иоанна Схоластика, переведенные с греческого языка на старославянский еще в IX в. и довольно широко распространенные на Руси.

Устное право не позднее XI в. нашло письменное закрепление в Русской Правде — своде феодальных законов Киевской Руси XI—XII вв. Краткая редакция этого памятника возникла в XI в. и сохранилась в списках XV в., а Пространная редакция возникла на столетие позже — в XII в., но известна в более раннем списке 1280 г. (в составе «Новгородской кормчей»].

В Русской Правде излагались основные законы Киевской Руси, а отдельные факты юридического характера (передача имущества, завещания, договорные обязательства и т. п.) закреплялись специальными грамотами. От эпохи Киевской Руси сохранилось немного грамот («Грамота князя Мстислава Юрьеву монастырю», 1130 г., «Духовная Варлаама Хутынскому монастырю», около 1192 г. и др.). Грамоты XIII—XIV вв. более многочисленны; древнейшая из смоленских грамот относится к 1229 г., из новгородских — примерно к 1263 г., древнейшие из сохранившихся московских, тверских, рязанских и южнорусских грамот относятся к XIV в.

Особенно широко деловая письменность была развита в Московской Руси. В XV—XVI вв. на основе московского говора развился деловой («приказный») язык Московской Руси, сформировавшийся главным образом в московских «приказах» (т. е. в учреждениях, ведавших отдельными отраслями государственного управления). Явления делового языка предшествующей эпохи объединились в приказном языке с новыми явлениями, заимствованными из живой народной речи или возникшими в нем самом. На приказном языке писались государственные и юридические акты, а также письма московских великих князей, посольские донесения, географические и исторические сочинения, лечебники, поваренные книги и т. п. К числу важнейших памятников московского приказного языка относятся, например, «Судебник» Ивана III 1497 г., «Судебник» Ивана Грозного 1550 г., «Уложение» Алексея Михайловича 1649 г. и др.

Язык деловых документов как Киевской, так и Московской Руси отличается от языка летописной и художественно-повествовательной литературы, во-первых, крайне ограниченным использованием славянизмов; во-вторых, специфическими терминами, устойчивыми сочетаниями слов и синтаксическими явлениями; в-третьих, почти полным отсутствием каких-либо приемов литературной отделки; последние появляются только в самых поздних деловых памятниках Древней Руси. Рассмотрим эти три отличительных свойства делового языка.

Результаты подсчетов свидетельствуют, что славянизмы — такое же редкое явление в деловых памятниках, как народно-разговорные, восточнославянские слова и выражения — в памятниках церковно-книжных (3, 4, 40, 41). Те, кто писали или переписывали деловые документы, довольно часто предпочитали русские слова и формы славянизмам. В краткой редакции Русской Правды, например, находим: голова, борода, холопъ, хоромъ, корова, коровии, солодъ, борошно, передѣ, переореть, перетесъ (а не глава, брада и т п.); роба. лодья, вывести, оже, одину и другие восточнославянские слова, имевшие синонимы в церковно-книжных памятниках. Вместе с тем встречаются и единичные славянизмы: предъ, въ среду, хощеть, единъ, разбои, изымати, аще.

Все славянизмы, представленные в деловой речи, входят в тот круг «обрусевших» славянизмов, которые наиболее часто использовались и в церковно-книжных памятниках. О степени употребительности славянизмов в деловой письменности говорят, например, такие факты: почти в тысяче грамот, сохранившихся в списках XI—XIV вв., зафиксировано лишь три глагола с приставкой