О Вячеславе Менжинском - [42]
Герр Шмидт как бы бесстрастно замечает:
— Мы имеем в виду страховку на случай «общей аварии»[63].
— Общей?! — Булдырев негодует.
Менжинский снимает пенсне, держит его на весу:
— Но какие для этого основания? Я уже говорил: корабельный путь до Петрограда разминирован.
— Да, да! — раздражается директор Шмидт. — Допустим, что все подводные мины выловлены. Но есть и другие — они хуже. Кто даст гарантию, что нынешняя российская власть прочна? С Советами у нас мир. А кто знает, что станет с нашими пароходами, если в Петербурге их встретят не ваши сторожевые корабли, а господина Керенского вкупе с французскими и английскими?
— Вот как? — улыбается Менжинский.
— Господин консул, я сказал не все. Немецкий государственный корабль с некоторых пор тоже петляет, я бог знает, чем это кончится. Как видите, я не дипломат и называю вещи своими именами. Кто поручится, что завтра германские большевики Либкнехта не попробуют сделать в Берлине то, что сделал господин Ленин в Петербурге?
Шмидт еще больше распаляется, лицо его покрывается пятнами. Менжинский и моряки переглядываются. Не скрывают того, что неожиданная исповедь Шмидта веселит их.
— В России Советы правят скоро уже год, — отвечает Менжинский, — и, представьте, никакой аварии!
— Петербургские судовладельцы, у которых отняла их пароходы, надеюсь, другого мнения…
— Они — да! Для них — авария! Но вы же имеете дело не с ними. А наша власть, смею вас заверить, установлена навсегда!
— Все идеалисты думают, что они первые и последние.
— Господин Шмидт, если вы намерены дискутировать, я готов.
— Вы сами меня вынудили.
— В контракте, который будет подписан, мы готовы оговорить любое для вас приемлемое условие о возвращении ваших судов в Германию до закрытия навигации.
— В какую Германию? — почти кричит Шмидт. — Завтра она может стать другой!.. — Он спохватывается, что слишком открылся, и быстро переводит разговор. — Мы — деловые люди, и нам нечего придумывать новое, если до нас все придумано. Есть гарантии, общепринятые в международной практике.
— Но ваши условия депозита унижают достоинство Советской республики. К тому же они непомерно обременительны. Мы на это не пойдем. Если мы с вами не договоримся, то будем настаивать, чтобы перевозить уголь на наших пароходах.
Шмидт долго вопросительно смотрит на Менжинского. На капитанские нарукавные ленты Булдырева. На то, как Пошехонов спокойно делает махорочную самокрутку, как делится табаком с Ловягиным. И… предлагает устроить перерыв до завтра.
В тот же день директор Шмидт отправился в министерство иностранных дел. Но там его спрашивают: «Вы хотите, чтобы „красные“ пароходы вошли в Рейн? В Гамбург?»
Снова встреча с Менжинским. Герр Шмидт пошел на уступки.
5 октября СНК утвердил соглашения, подготовленные в Берлине, и уполномочил генерального консула Вячеслава Рудольфовича Менжинского поставить подпись от имени правительства РСФСР.
Совет Народных Комиссаров создал Чрезвычайную комиссию по германскому товарообмену и выделил 6 миллионов рублей на работы по разгрузке угля, утвердил список обменных товаров. Председателем Чрезвычайной кон миссии был назначен Леонид Борисович Красин.
…Менжинский телеграфирует из Берлина: до конца навигации в Петроград прибудут около 40 германских пароходов. Нужно хорошо подготовиться.
Красин поехал в Петроград, поднял всех на ноги — и водников, и профсоюзы, и совнархоз, и городской Совет. Разъяснял, что немецкий уголь не только спасение для города. Это и международная политика, проверка нашей способности быть хорошими «красными» купцами.
В Петроградском порту — малолюдье. Причалы, погрузочные механизмы полуразрушены. Шведские пароходы, приходившие в Петроград, были малотоннажными. Разгружать их сравнительно просто. А германские — на 4–5 тысяч тонн. Да и груз особый. Срочно нужно привести в действие углеперегружатели, мобилизовать тысячи грузчиков.
В порт вызывают лучших ремонтников. Чрезвычайная комиссия запрашивает из Кронштадта плавучие краны. Но вот беда — не хватает крановщиков. Мобилизуют вагоновожатых трамваев. Через пять-шесть дней они уже управляют кранами. С биржи труда прибыли сотни безработных. Для них в порту устраивают жилье, столовую. Им выдают одежду.
19 октября приходит первый германский пароход. Но разгружают его не так быстро, как договорено с немцами. Генеральный консул Менжинский телеграфирует наркоминделу Чичерину: «Германцы получают из Петрограда сведения о задержке в разгрузке судов. Это тревожит здешние деловые круги. Задержки могут привести к полной остановке отправки пароходов». Чичерин дублирует телеграмму Менжинского в Смольный, руководителям петроградских организаций: «Вам хорошо известно, в каком тяжелом положении очутится Петроград, лишившись возможности получить 6 миллионов пудов угля (100 тысяч тонн)… Просьба принять самые энергичные меры».
В порт приходят заводские рабочие — на вторую смену. Мобилизованы и речники.
Петроградские газеты каждый день сообщали о трудовой битве у морских причалов. Призывали дорожить каждым днем, оставшимся до конца навигации. «Германский уголь облегчит нам предстоящую тяжелую зиму. Больше помощи порту!»
Книга посвящена Михаилу Сергеевичу Кедрову, видному партийному и государственному деятелю, соратнику В. И. Ленина. В ней собраны новые и ранее публиковавшиеся воспоминания, воссоздающие события жизни профессионального революционера, одного из первых издателей произведений В. И. Ленина, военного деятеля, члена коллегии ВЧК, активного организатора народного здравоохранения. Всесторонне одаренный человек, он отдал всего себя делу революции.Книга адресуется массовому читателю.
Книга Т. Гладкова и М. Смирнова посвящена жизни большевика Вячеслава Рудольфовича Менжинского, прошедшего путь от пропагандиста-революционера в студенческих и рабочих кружках до заместителя Ф. Э. Дзержинского по Особому отделу ВЧК, председателя ОГПУ.
Статья из ежегодника «Наука и Человечество 1992–1994 год».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.