О воскресении мертвых - [7]

16. Пусть не удивляются, что жизнь, прекращаемую смертью и тлением, мы называем пребыванием — имея в виду, что не один смысл этого выражения, и не одна мера пребывания, так как не одна и природа пребывающих существ. Ибо каждое из пребывающих имеет пребывание сообразное с своею собственною природою, и никто не должен искать такого же пребывания у существ совершенно нетленных и бессмертных, так как существа совершеннейшие не равняются с низшими; и у людей нельзя искать такого неизменного пребывания. Те сотворены бессмертными от начала и нескончаемо пребывают по единой воле Творца; а люди по душе имеют от сотворения непрерывное существование, но по телу получают нетление после изменения. Таков смысл учения о воскресении. Имея его в виду, мы ожидаем и разрушения тела, следующего за жизнью немощной и тленной, и после него уповаем иметь пребывание в нетлении: таким образом мы не равняем нашу смерть со смертию животных, и пребывание людей с пребыванием бессмертных, чтобы чрез это нам не поставить неразумно природу и жизнь людей в один уровень с существами, совершенно различными. Итак, недолжно сокрушаться, если усматривается некоторое неравенство в пребывании[2] людей, и ради того, что отделение души от частей тела и разложение частей разрывает непрерывность жизни, — не должно отвергать воскресения. Ибо с ослаблением чувств и физических сил, которое естественно бывает во время сна, по-видимому, также прерывается жизнь, состоящая в сознательном ощущении, так как люди засыпают на известный промежуток времени, и как бы снова возвращают к жизни, — и однакож мы не отказываемся называть такое состояние жизнью. По этой причине, я думаю, некоторые называют сон — братом смерти, не потому, чтобы производили их от одних и тех же предков или отцов, но — по одинаковости состояния умерших и спящих, по спокойствию и нечувствительности ко всему, что существует и происходит, и даже к бытию собственной жизни. Итак, если мы жизнь людей, несмотря на то, что она подвержена таким изменениям от начала до разрушения, и терпит перерывы от всех выше — сказанных обстоятельств, не отказываемся, однако, называть тою же жизнью: то мы не должны отвергать и жизни, следующей после разрушения, которая приведет воскресение, — хотя она прерывается на некоторое время чрез разлучение души от тела.

17. Ибо такова природа людей; из начала и по мысли Творца она получила в удел — подвергаться изменениям и имеет жизнь и пребывание неодинаковое, но прерываемое то сном, то смертью, то переменами в каждом возрасте, так как последующий возраст не обнаруживается ясно в предыдущем. Кто поверил бы, если бы не был научен опытом, что в безразличном и бесформенном семени заключено столь много и столь великих сил, такое разнообразие частей, возникающих и слагающихся в нем, как-то: костей, нервов, хрящей, кроме того, мускулов, плоти, внутренностей и прочих составов тела? Ни во влажных семенах ничего этого не видно, ни у младенцев не замечается того, что обнаруживается у юношей, ни в возрасте юношеском того, что свойственно мужам зрелым, ни у сих последних того, что бывает у стариков. Хотя из помянутых возрастов некоторые вовсе не обнаруживают, а некоторые не ясно представляют естественную свою последовательность и перемены, происходящие в человеческой природе: однако, те, которые не слепотствуют злонамеренно или по беспечности в исследовании дела, знают, что прежде всего должны быть брошены семена, что когда после образования из отдельных частей и членов плод явится на свет, наступает развитие первого возраста, после этого развития следует зрелость, после зрелости — упадок естественных сил — до старости, а потом разрушение одряхлевших тел. И так, если здесь, хотя ни семя не представляет ясно начертанной жизни человеческой или ее вида, ни жизнь не обнаруживает последующего разрушения на первоначальные стихии, однако, порядок естественных явлений внушает веру в то, что еще не удостоверено самыми явлениями: тем более разум, исследуя истину в естественном порядке, удостоверяет в воскресении, имея надежнейшие и более сильные, чем опыт, основания к подтверждению истины.

18. Предложенные нами выше доказательства, подтверждающие воскресение, все одного рода, так как происходят из одного начала, — а это начало у них — происхождение первых людей чрез сотворение; но одни из них утверждаются на самом первом начале, из которого произошли, а другие, вытекающие из природы и жизни людей, заимствуют свою достоверность от промышления Божия об нас. Ибо причина, по которой и для которой сотворены люди, находясь в тесной связи с природою человеческою, получает свою силу из сотворения; доказательство же заимствуемое из правосудия, по которому Бот судит благочестиво и нечестиво живших людей, получает силу из назначения их; и хотя суд и назначение людей происходят оттуда — от сотворения, но более утверждаются на промышлении. Раскрыв сколько можно первые доводы, хорошо доказать рассматриваемую нами истину и посредством последних: я говорю о предстоящей каждому человеку награде или наказании по праведному суду, и о цели человеческой жизни. И из этого нужно наперед поставить то, что естественно предшествует, и прежде рассмотреть мысль о суде. Здесь присовокуплю только, по заботливости о надлежащей основательности и порядке в изложении одно: что именно те, которые признают Бога творцом всего, если хотят быть верными своим началам, необходимо должны допустить, что все сотворенное находится под сохранением и промышлением премудрости и правды Его, и рассуждая таким образом должны признать, что ничто ни на земле, ни на небе не изъято из управления и провидения Божия, но что попечение Творца простирается на все сокровенное и явное, малое и великое. Ибо все сотворенное имеет нужду в промышлении Творца, и каждое существо в частности, относительно своей природы и назначения, для которого оно создано. Я считаю делом пустого тщеславия входить теперь в подробности о том, что свойственно природе каждой вещи; но человек, о котором предлежит теперь говорить, как слабый, имеет нужду в пище; как смертный, — в потомстве, как разумный — в правосудии. Если же каждая из этих потребностей свойственна человеку по его природе, и он нуждается в пище для поддержания жизни, нуждается в потомстве для продолжения рода, нуждается в правосудии для законного приобретения пищи и потомства: то необходимо, чтобы, как пища и преемство рода относятся к обеим частям его существа, так и правосудие простиралось на обе же части, — то есть на всего человека состоящего из души и тела, — и чтобы весь человек подлежал суду за все свои дела, и получал за них награду или наказание. Если праведный суд полагает возмездие за действия обеим частям, и не одна душа должна получить возмездие за то, что сделано ею вместе с телом, — ибо она не сама по себе увлекается к грехам относительно телесных удовольствий, пищи или других чувственных благ, — и ни одно только тело, — ибо оно само по себе не способно рассуждать о законе и правосудии: — но человек, состоящий из того и другого подлежит суду за каждое из своих действий; между тем разум не находит этого воздаяния ни в настоящей жизни, — ибо в настоящей жизни нет его по достоинству, так как многие безбожники, преданные всякому беззаконию и нечестию, не испытывают несчастий до самой смерти, и напротив, те, которые жизнь свою провождают во всякой добродетели, подвергаются скорбям, обидам, клеветам, мучениям и всяким бедствиям, — ни после смерти, — ибо человек не состоит еще из обеих частей, пока душа отделилась от тела, а тело разложилось на то, из чего оно было составлено. и не сохраняет ничего из прежней своей природы или вида, ни даже памяти о соделанном: — то следствие очевидно для всякого; именно что надлежит по апостолу, "тленному сему" и рассыпавшемуся "облещись в нетление", дабы, когда умершие оживут чрез воскресение, и опять соединится разделившееся или совершенно разрушившееся, каждый получил должное, за то, "что с телом соделал, благое или злое" (1 Кор. 15:53; 2 Кор. 5:10).