О воле в природе - [56]
>059 Для третьего издания прибавлено: Точно так же и mundus intelligibilis (умопостигаемый мир. — лат.) не может предшествовать mundo sensibili (чувственному миру. — лат.), так как первый только из последнего и получает свой материал. Не какой–то интеллект создал природу, а природа создала интеллект.
>060 Для третьего издания прибавлено: Я видел (в зоологическом кабинете, 1860) колибри, у которого клюв по длине равнялся всей птице с головой и хвостом. Нет сомнения, что это колибри должно было доставать себе пищу из какой–либо глубины, хотя бы то была лишь глубокая чашечка цветка (Cuvier. Anat. сотр., vol. IV, p. 374 [Кювье. Общ [ая] анат [омия], том IV, стр. 374–фр.]); без нужды оно не стало бы обзаводиться таким клювом и брать на себя его тяжесть.
>061 Раз у них есть драчливость, то поэтому у них есть и оружие (О част [ях] животн [ых], IV, 6, [683а7])… ведь инструменты производятся природой для действия, а не действия для инструментов [там же, IV, 12, 694ЫЗ] (лат.). Ср.: Аристотель. О частях животных. М., 1937. С. 166. Приведенные слова из 6 главы в рус. перев. отсутствуют.
>062 В предчувствии этой истины Р. Оуэн, рассматривая много экземпляров, частично весьма большого размера, по величине равных носорогу, ископаемых двуутробных (marsu–pialia) Австралии, уже в 1842 г. пришел к тому правильному заключению, что одновременно с ними должно было существовать и большое хищное животное; предположение это впоследствии оправдалось, а именно, в 1846 г. Оуэн приобрел часть ископаемого черепа какого–то хищного животного величиною со льва, и это животное он назвал Thylacoleo, т. е. «двуутробный лев», ибо оно вместе с тем было и двуутробным (marsupialae) (см.: Owen. Lecture at the Government school of mines [Оуэн. Лекция в правительственной школе горнорудного дела — англ.] в статье «Paleontology» в «Times», от 19 мая 1860 г.).
>063 Кирби и Спенс. Введение в энтомологию, т! 1, стр. 355 (англ.).
>064 Для третьего издания прибавлено: Впрочем, низшее место присуждено грызунам, кажется, более из соображений a priori, чем a posteriori, — именно на том основании, что мозговые извилины у них незначительны и выражены слабо, чему было придано слишком большое значение. У овгц и телят извилины многочисленны и глубоки, но что представляет собою их ум? Между тем бобр для своих творческих инстинктов находит в своем рассудке большую поддержку; даже кролики обнаруживают значительную степень умственного развития, о чем можно найти подробности в прекрасной книге Леруа «Lettres philos. sur l'intelligence des animaux», lettre 3, pag. 49 (Филос [офские] письма об уме животных, письмо 3, стр. 49 — фр.). Мало того, и крысы представляют доказательства совершенно необычной работы ума; замечательные примеры этого собраны в «Quarterly review», Љ 201, янв. — март 1857 г., в специальной статье под заглавием «Крысы».
>065 Для третьего издания прибавлено: И между птицами наиболее умны хищные; вот почему некоторые из них, именно соколы, в высокой степени поддаются дрессировке.
>066 Для третьего издания прибавлено: Вот почему всякая животная форма представляет в наших глазах цельность, единство, совершенство и строго соблюденную во всех частях гармонию, которая до такой степени зиждется на единой основной мысли, что, видя животное даже самой причудливой формы, проницательный наблюдатель в конце концов приходит к убеждению, что она–то и есть в данном случае единственно правильная и даже возможная и что никакой другой формы, кроме именно этой, здесь и быть не может. В этом и таится глубочайший корень выражения «естественно», когда мы им обозначаем, что нечто разумеется само собой и иначе быть не может. Это единство поразило и Гёте, когда вид морских улиток и крабов в Венеции заставил его воскликнуть: «Как драгоценно, как дивно все живое! Как соответствует оно своему положению, как много в нем истины, как много в нем бытия!» («Жизнь». [Соч.], т.4, стр. 223). Поэтому ни один художник не в состоянии правильно воспроизвести известную форму, если он в течение многих лет не делал ее предметом своего изучения и не проник в ее дух и смысл; в противном случае его произведение будет иметь такой вид, словно оно склеено из кусочков, — все отдельные части будут налицо, но не хватит соединяющей и скрепляющей их связи, души вещи, идеи, которая представляет собой объективность изначального акта воли, который проявляется в данном виде существ.
>067 Для третьего издания прибавлено: Великую истину высказал Бруно («De immenso et innumirabili» [О бесконечном и неисчислимом. — лат.], 8, 10): «Для искусства материя — чужое; для природы материя — свое. Искусство — вне материи; природа — внутри самой материи». Еще более подробно этот вопрос обсуждает он в «Delia causa», Dial. 3, p. 252, seqq. (О причине…, диалог 3, стр. 252 и ел. — итал.). На стр. 255 он рассматривает formam sub–stantialem как форму всякого произведения природы: это то же самое, что и душа.
>068 Для третьего издания прибавлено: Таким образом оправдывается dictum схоластики: Materia appetit formam (материя стремится к форме. — лат.). Ср.: «Мир как воля и представление», 3–е [нем.] изд., т. II, стр. 352.
Arthur SchopenhauerРодился в Данциге (ныне Гданьск) в семье преуспевающего торговца. Получил домашнее образование, много путешествовал вместе с родителями, в 1809 году поступил в Геттингенский университет, затем учился в Берлинском университете, где слушал лекции И-Г.Перед вами — одна из необычнейших работ в творческом наследии Шопенгауэра. Потому ли, что цельное, абсолютно завершенное произведение он назвал «Афоризмами»? Или — потому, что именно здесь он впервые попытался противопоставить собственной «пессимистически-идеалистической» концепции концепцию иную — эпикурейскую?Понять это вы сможете, только познакомившись с «Афоризмами»…
Первый том Сочинений Артура Шопенгауэра содержит основное произведение философа «Мир как воля и представление».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Артур Шопенгауэр – немецкий философ-иррационалист. Учение Шопенгауэра, основные положения которого изложены в труде «Мир как воля и представление» и других работах, часто называют «пессимистической философией».«Искусство побеждать в спорах» – это руководство по ведению диспутов, написанное в ХГХ веке и не утратившее своей актуальности в веке XXI. В этом произведении Шопенгауэр ставит целью победу в споре и дает конкретные рекомендации для ее последовательного достижения. По мнению автора, для того чтобы одержать победу в споре, необязательно быть фактически правым – нужно лишь использовать правильные приемы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Лешек Колаковский (1927-2009) философ, историк философии, занимающийся также философией культуры и религии и историей идеи. Профессор Варшавского университета, уволенный в 1968 г. и принужденный к эмиграции. Преподавал в McGill University в Монреале, в University of California в Беркли, в Йельском университете в Нью-Хевен, в Чикагском университете. С 1970 года живет и работает в Оксфорде. Является членом нескольких европейских и американских академий и лауреатом многочисленных премий (Friedenpreis des Deutschen Buchhandels, Praemium Erasmianum, Jefferson Award, премии Польского ПЕН-клуба, Prix Tocqueville). В книгу вошли его работы литературного характера: цикл эссе на библейские темы "Семнадцать "или"", эссе "О справедливости", "О терпимости" и др.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Что такое событие?» — этот вопрос не так прост, каким кажется. Событие есть то, что «случается», что нельзя спланировать, предсказать, заранее оценить; то, что не укладывается в голову, застает врасплох, сколько ни готовься к нему. Событие является своего рода революцией, разрывающей историю, будь то история страны, история частной жизни или же история смысла. Событие не есть «что-то» определенное, оно не укладывается в категории времени, места, возможности, и тем важнее понять, что же это такое. Тема «события» становится одной из центральных тем в континентальной философии XX–XXI века, века, столь богатого событиями. Книга «Авантюра времени» одного из ведущих современных французских философов-феноменологов Клода Романо — своеобразное введение в его философию, которую сам автор называет «феноменологией события».
В книге, название которой заимствовано у Аристотеля, представлен оригинальный анализ фигуры животного в философской традиции. Животность и феномены, к ней приравненные или с ней соприкасающиеся (такие, например, как бедность или безумие), служат в нашей культуре своего рода двойником или негативной моделью, сравнивая себя с которой человек определяет свою природу и сущность. Перед нами опыт не столько даже философской зоологии, сколько философской антропологии, отличающейся от классических антропологических и по умолчанию антропоцентричных учений тем, что обращается не к центру, в который помещает себя человек, уверенный в собственной исключительности, но к периферии и границам человеческого.
Опубликовано в журнале: «Звезда» 2017, №11 Михаил Эпштейн Эти размышления не претендуют на какую-либо научную строгость. Они субъективны, как и сама мораль, которая есть область не только личного долженствования, но и возмущенной совести. Эти заметки и продиктованы вопрошанием и недоумением по поводу таких казусов, когда морально ясные критерии добра и зла оказываются размытыми или даже перевернутыми.
Эстетика в кризисе. И потому особо нуждается в самопознании. В чем специфика эстетики как науки? В чем причина ее современного кризиса? Какова его предыстория? И какой возможен выход из него? На эти вопросы и пытается ответить данная работа доктора философских наук, профессора И.В.Малышева, ориентированная на специалистов: эстетиков, философов, культурологов.