О верности крыс - [6]
Кхад хмыкнула.
— Неплохо. Только свидетелей проворонил. Или на нас рассчитывал?
Воробей прекратил улыбаться и покраснел.
— Я…
— Кхад, он просто первый раз, вот и расслабился раньше, чем надо! — вступилась Кейя. — Но ведь здорово всё сделал! Ведь правда? Четверых ведь! Ну скажи?
— Принят, — кивнула Кхад. — Разбирайся с этими и идём отмечать.
Воробей повернулся к "этим". Мальчишка был порогов на восемь старше него, коротко стриженый — едва до середины ушей тёмные волосы, скорей ошарашенный, чем напуганный. А старик…
— Ай, Кхад! А я его видел — деда, он фокусник, на рынке вчера был! — возбуждённо обернулся он, сверкая глазами. — Он так жонглировал здорово!..
Кхад молчала, задумчиво глядя куда-то на тёмные доски балконного дна на соседнем доме. Воробей замялся, перевёл глаза на деда, на Кхад, на деда, обратно…
— Давай его оставим? — выпалил он наконец.
Кхад лениво оглядела старика. Он стоял неподвижно, и выражение лица было точно у статуй раннеимперской поры: непроницаемая тень улыбки в морщинах у глаз.
— Зачем? — спросила Кхад.
— Ну… Он жонглировать будет…
— Птах, ты думаешь, что в цирк попал? — искоса усмехнулась ведьма. — Бегом давай: слишком мы тут застоялись!
— А какая разница? — заговорила Кейя. — Пусть он сначала представление покажет — вот и отпразднуем, что Воробья приняли…
Нейтрального тона у неё тоже не получилось: девчонке немногим меньше Воробья хотелось поглядеть представление. Кхад выдержала паузу в пару секунд.
— Идём.
Воробей едва удержался от того, чтобы подпрыгнуть, Кейя заулыбалась, и даже записной флегматик Нейех позволил себе немного размять мышцы лица.
— Шонека отпустите, — вдруг сказал старик.
Все пятеро, включая Шонека, уставились на него с немалым удивлением.
— Вам не будет никакого вреда: разве станет стража слушать простого мальчишку? Нет нужды… — лицо старика дёрнулось: от левого виска и до угла рта, — его убивать. Отпусти его… — попросил он, обращаясь к Кхад.
— Не вижу причин, — отозвалась она.
— Нет причин его убивать!
— Нет причин его не убить, — поправила Кхад, шагая к ходу на пустырь и открывая дверь.
Дома были почти все. Только неразлучные Умник, Трепло и Синий куда-то запропастились, а все остальные новость о празднике восприняли с восторгом. (Сияющая Кейя не забыла напомнить, что праздник — в честь Воробья, нового кхади). Жонглёр в факельном свете смотрелся весьма эффектно: зрители глазели, раскрыв рты. И сам старик, увлёкшись привычным делом, ожил, улыбнулся, бросил шутку-другую — пока не наткнулся взглядом на край стола: Кейя забралась туда с ногами, растрёпанная и счастливая, одной рукой в такт летающим мячикам похлопывая по крышке стола рядом с собой, а другой, с ножом, надёжно прихватив за стоячий воротник Шонека. По другую сторону мальчишки стоял Нейех, самую малость менее невозмутимый, чем обычно. Воробей забыл обо всём, хохоча от восторга на лавке чуть впереди. Шонек сидел бледней плаща Тиарсе и вздрагивал каждый раз, когда нож Кейи напоминающе касался шеи. Старик отвёл глаза. Впереди смеялись ребята одного возраста с его Шонеком. Чуть правее сидела в единственном на всю комнату кресле та тоненькая девчонка, которая была на Старой Храмовой улице и которую называли "ведьмой". С виду ей можно было дать порогов двадцать шесть — или парой порогов больше. Представление её не заинтересовало: маленькая ведьма смотрела, как светловолосый паренёк справа от жонглёра разбирает его сумку. Протянул её "ведьме", та положила сумку на колени, разглядывая книгу. Старик опустил дрожащие руки и стоял неподвижно, не поднимая взгляда на внука. "Ведьма" молчала, и остальные следовали её примеру. Только из-под пола слабо слышалось бормотание Арна. Тишина становилась гнетущей. Что-то слева зашуршало, и чуть слышно ойкнул Шонек. Ведьма переместила внимание с книги на старика.
— Дед! — окликнула она. Он поднял глаза. — У тебя книги. Ты умеешь их читать?
— Да, — ответил старик. Девчонка поглядела на него так пристально, словно бесцеремонно переворошила все мысли. Улыбнулась как-то слишком взросло, без следа детской радости, скорей с холодным удовлетворением человека, решившего давнюю задачу.
— Научишь, — сказала она.
Все остальные как-то сразу зашевелились, послышались голоса и смешки. Старик повертел головой… Шонека по-прежнему держали, но уже как-то неуверенно. Старик потерял ещё секунды три, чтобы понять: его не убьют…
— А… Шонек?.. — с отчаянной надеждой спросил он. Девчонка холодно скользнула по Шонеку глазами.
— Я приняла тебя. До твоих внуков, собак и блох мне дела нет.
Её слова имели немалый успех среди присутствовавших: едва ли не все взорвались смехом и присвистываниями. Потом девчонка подняла ладонь — шум как отрезало.
— Лорд, Кошка, Хриссэ — будете учиться с завтрашнего дня. Остальные — кто захочет.
______________
1Кеил — бог смерти, порогов, мостов; покровитель убийц, в особенности наёмников.
2Ррагэи — ругательство; приблизительно "чёртов".
мэтр Ошта ол Туавер
2271 год, 23 день 4 луны Ппн
"Способ Таго", фехтовальная школа и дом мэтра, Эрлони
Да и странно бы не удивиться, обнаружив в своём тщательно охраняемом кабинете постороннего мальчишку. Одетого скромно и добротно, как бывают одеты ученики-ачаро в почитаемых храмах или у хороших ремесленников. А вот ловкость дикого зверёныша в движениях вызвала у мэтра Ошты профессиональное "из этого выйдет толк", хоть всех движений был — вежливый поклон; выгоревшие мало не до белизны волосы скользнули по ушам на лицо.
Филологический анализ одного психического расстройства. Завязка — упала, очнулась, другой мир. Хэппиенда не будет. Впрочем, конца света тоже.
Волею судьбы Раснодри Солдроу вынужден примерить на себя личину танга, древнего борца с монстрами, презираемого всеми. Он вынужден самостоятельно постигать мастерство своего нового ремесла, ибо тангов уже давно никто не видел. И хоть в их отсутствие все научились бороться с монстрами подручными средствами, необходимости в тангах никто не отменял. Цепь случайностей проводит Раснодри сквозь опасные приключения, заставляет добыть древний магический артефакт, убить могущественного монстра, побывать в потустороннем мире и защитить столицу Давурской Империи от армии оживших мертвецов.
На что способен простой парень с Земли, оказавшись в другом мире, погрязшем в древней, кажущейся нескончаемой войне? Отважится ли он на борьбу ради спасения мироздания или отступит, понимая, что мал и ничтожен в этом огромном мире?
Двенадцать принцесс страдают от таинственного — и абсолютно глупого — проклятия. Любой, кто положит ему конец, получит награду. Ревека — умная, но недостаточно почтительная ученица знахаря, тоже хочет получить вознаграждение. Но её расследования раскрывают глубинные тайны и ставят девочку перед непростым выбором: сможет ли она разрушить заклятие, если опасности подвергается её собственная душа?
Фрэнк сын богатого торговца. Он рожден в мире, который не знает пороха и еще помнит отголоски древней магии. Давно отгремели великие войны, и теперь такие разные разумные расы пытаются жить в мире. Ему унаследовавшему огромное состояние, нет нужды бороться за хлеб, и даже свое место под солнцем. Он молод, многое знает и трезво смотрит на мир. Он уже не верит в чудеса, а старые мудрые маги кажутся ему лишь очередной уловкой власти. Только логика, причинно следственные связи, прибыли и выгода правят миром и стоят выше и холодной гордости эльфов, и доблести рыцарей, и веры кардиналов.
После череды загадочных событий четырнадцатилетний Глеб попадает во Внутренний мир — место, где до сих пор существует магия, а наделенные сверхчеловеческой силой рыцари бороздят просторы королевств. Появление гостя не проходит незамеченным: мальчика принимают за посредника — легендарного посланника, отвечающего за связь между мирами. Со времен последнего посредника минуло более тысячи лет, и Глеб — первый человек, которому удалось попасть во Внутренний мир. И все бы ничего, вот только по преданию, посредник еще и наделен огромной магической силой… Так ли прост главный герой? Проснутся ли в подростке приписываемые ему магические навыки, и что он будет делать, когда окажется втянут в придворные и межгосударственные разборки? В любом случае, нужно торопиться — враги не сидят на месте, а между королевствами бушует беспощадная война, грозящая уничтожить все сущее, и лишь авторитету посредника и его силе по плечу остановить неумолимо надвигающуюся катастрофу.