О Тех, Кто Всегда Рядом! - [9]

Лицо молодое, но уже с приличным шрамом от левого уха к подбородку через щеку, губы тонкие, нижняя чуть выпячена вперед, глаза зеленые, чистые и наглые, светлые и грязные волосы собраны в пучок над затылком в каком-то хитром узле. Несколько разноцветных лент привязаны к выбившимся прядям. Не отталкивающее лицо, даже приятное, хоть и со шрамом, но какое-то подозрительное. В общем, если бы меня спросили о доверии такому типу, я бы расхохотался в лицо вопросившему.

— Ты кто? — на всякий случай решаю не спешить с выводами.

— Так нужна помощь? — вопросом на вопрос отвечает незнакомец. — Мне деньги нужны, очень, и недосуг просто так языком молоть здесь. Если не нужна сейчас моя помощь, то я тогда дальше пойду.

Он необычен. Во всем: облик, странный выговор, явно нездешний. Даже манера строить слова ненашенская. «Все странное может принести большие деньги, — так не единожды говорил мне дед и, прикуривая свою самокрутку, заканчивал мысль: — а может и отобрать последнее».

— Но ведь ты же предлагаешь мне услугу? Я должен знать, кому довериться.

Он уже почти делает шаг в сторону, но передумывает и возвращается:

— Ты прав, мальчишка. Прости, я просто голоден и поэтому сильно раздражен. Спрашивай.

Я усаживаюсь на свое место и показываю ему на место напротив, никем не занятое:

— Пива выпьешь?

— Если нальешь, — теперь не только глаза, но и он весь принимает вид насмешливого наглеца.

Толкаю ему свою недопитую кружку, но он отстраняется, придерживает ее на столе, чтоб не свалилась и отставляет обратно:

— Никогда, — спокойно говорит, взвешенно, — никогда и никто из семейства владетелей Болотной Плеши не пил из чужих рук.

Изо рта едва слюна не течет, но держится молодцом — бодро. Гордец. Из бывших, наверное.

— Поздравляю, — мне становится любопытно, — а ты к ним как-то относишься? Конюхом работал? Или шутом?

Под тонкой кожей на щеках начинают играть желваки, но во взгляде ничего не меняется:

— Точно, совмещал обе должности, пока не выгнали, — он усмехается. — Меня зовут Карл. На здешний манер — Карел. И я готов взяться за любую службу, которая не уронит мою… даст мне заработать, — быстро поправляется. — И не принесет ущерба окружающим.

— Давно не ел… Карел?

— Дней пять. Если не считать яблока, брошенного мне на площади кем-то из Этих.

— Расскажешь, что случилось?

— Нет. Не расскажу. Так что с работой?

С одной стороны — мне страсть как любопытно узнать его историю, а с другой — совершенно не хочется просто так тратить пару монет на неизвестно кого.

— Подожди, — говорю ему и машу рукой глупой Маричке — она по залу порхает, обновляет выпивку, еду на столах, — Маричка! Будь добра, собери что-нибудь перекусить на одного голодного человека. Только недорого и не очень много, а то живот у бедняги скрутит. И еще пару пива.

— Да я бы и с собой остатки прихватил — не сломался бы, — открыто и честно заявляет Карел, буквально облапывая глазами ладную фигурку Марички, уже бегущую на кухню. — Утром бы доел, спасибо тебе бы сказал…

— Меня все зовут Одон, — представляюсь и я. — Я лавку держу здесь неподалеку…

— Да ладно, — не верит мне новый знакомый. — Кто ж такому юнцу лавку доверит?

— Так моя лавка-то, не у кого спрос спрашивать.

— Вот как бывает? Сколько лет-то тебе, Одон?

Наш разговор прерывается, потому что широко распахивается входная дверь и, склонив голову к груди, чтобы не удариться о притолоку, в зал входит высокий человек. Вернее, не человек — один из Этих.

Вмиг повисает над разношерстной толпой тяжелая тишина, ведь Эти просто так в подобных местах не появляются!

Он распрямляется, разглаживает складки на черном плаще, соединяет ладони, скрытые в перчатках, скрещивает пальцы, плотнее насаживая перчатки на руки. Все это единым движением, плавным и странно увлекающим за собою взгляд каждого, кто видит перед собой Этого. Блестящая маска, сквозь которую не видно ничего — ни глаз, ни рта — поворачивается из стороны в сторону, замирает на краткое мгновение и вот уже вытянутый указательный палец показывает на… Пауля! Ладонь плавно поворачивается и тот же палец несколько раз сгибается-разгибается, призывая к себе бедолагу-корчмаря. Слышен легкий звук облегчения, вырвавшийся из трех десятков пересохших глоток, а Пауль, белее Смерти, какой рисуют ее на страшных картинках, бредет к выходу, продолжая возюкать серым полотенцем внутри грязной кружки. По-моему, все даже перестали дышать — столько страха вдруг разом выплеснулось в помещение.

Тот, Кто Всегда Рядом пропускает мимо себя Пауля, поворачивается к нам спиной и как-то сразу хлопает затворившаяся дверь, очищая порог корчмы.

— Сука, — я слышу, как бормочет Карел. — Когда же это кончится!

И вдруг догадка сваливается на меня, заставляя лоб покрыться испариной, а кожу стремительно холодеть! Болотная Плешь! Это же то самое место, где лет двадцать назад — еще до моего рождения — было поднято последнее восстание против Этих! Дед рассказывал, но как-то подзабылось! И поначалу вроде бы даже удалось тамошним лордам одержать победу над Этими. Ненадолго, конечно. Месяц длилось восстание, а потом сожрали всех. Кто бы сомневался? Думаю, весь этот месяц Они просто согласовывали с властями количество тех, кого можно сожрать.