О сущности правосознания - [103]
Все это исследование осуществимо только через сосредоточение внимания, чувства и воли на вопросе об объективно-лучшем, и притом о самом лучшем. Это значит, что здоровое правосознание является здесь не только исследуемым предметом, но в известном смысле и органом исследования, т. е. средством познания. Подобно тому как сущность совести можно исследовать, только осуществляя ее акты и испытывая ее зовы, т. е. живя совестью; подобно этому духовно здоровое правосознание можно исследовать, только отыскивая его в себе, воспитывая, укрепляя и углубляя его в жизненном испытании и осуществлении. Основа нормального правосознания дана каждому человеку в виде воли к духу, порождающей в душе чувство права, чувство его необходимости, его достоинства и его цели. Это смутное чувство может и должно быть укреплено и воспитано в душах и доведено до состояния правовой совести, т. е. предметно верной и жизнеопределяющей волевой любви к правому праву. И вот, процесс познания совпадает здесь до известной степени с процессом воспитания; познаваемое создается для познания и в познании так, что каждый успех в создании открывает познанию нечто новое и каждый успех познания упрочивает дело самовоспитания: нормальное правосознание должно жить и возрастать в том, кто его исследует, и может исследоваться только тем, кто выращивает его в себе. Это есть не индукция и не дедукция, но систематическая интуиция предмета, создаваемого в процессе самосовершенствования, или, что то же, – это есть «самопознание» в смысле Сократа.
Понятно, что учение о духовно здоровом правосознании не исследует и не изображает жизнь человечества в ее действительной полноте; но оно не чертит и отвлеченного «идеала», нереальной идеи или «бесконечного» задания. Оно исследует одну из лучших потенций человеческой души как уже реальную, но еще не стоящую на высоте идеала и могущества и далеко не определяющую собою всю жизнь человека. Духовно верное правосознание дано в зачатке каждому человеку, если не считать душевнобольных и уродов; оно живет и действует в душах даже и тогда, когда оказывается слабым, темным, подавленным или заглушенным; подобно очевидности или совести, оно сохраняет свою природу и свое значение даже и тогда, когда жизненная сила его сводится к минимуму. Поэтому его следует рассматривать как один из факторов исторического процесса, как реально наличную силу, еще не развернувшую, однако, свое действие во всем своем объеме и со всею возможною интенсивностью. Здоровое и могучее правосознание есть, конечно, некое «идеальное» состояние души, но не в том смысле, что его нет в действительности; оно реально в душах, хотя жизненная сила его может и должна стать неизмеримо большею. Это есть историческая сила, которая подлежит укреплению; будущее принадлежит ей больше, чем ей принадлежало прошедшее, реальная сила этого фактора выражается в том, что всюду, где он действует с большею интенсивностью и в большем объеме, порядок общественной жизни оказывается не только более совершенным, но и более прочным и устойчивым. Жизненность и прочность государства определяется ceteris paribus[108] уровнем народного правосознания: духовное здоровье и сила правосознания есть главная основа государственной организации и огражденной ею национальной духовной культуры. Философия здесь, как и везде, учит познанию того, что благо есть реальная сила, уже данная человеку как факт, как возможность большего и как предмет желания и в то же время еще заданная человеку для познания и полного осуществления.
Именно такое понимание правосознания создает возможность преодолеть на практике отвлеченную, методологическую противоположность права и силы. Ибо нормальное правосознание есть та жизненная сила, которая сосредоточивает в себе достоинство права и в то же время возможность реального жизненного действия. Это есть та духовная сила, которая является хранилищем и «источником» права, так что именно
