О Стругацких - [2]

Вспомните "Гадких лебедей": "Им не давали читать, и они умерли с голоду".

Захочешь жить - научишься печатать на машинке. Так и я научился бегло печатать на машинке, перепечатывая Стругацких.

С 1969 по 1985 года Стругацкие писали и публиковали трилогию "Обитаемый остров", "Жук в муравейнике", "Волны гасят ветер".

Эта трилогия - уникальное событие времен застоя, уникальное тем, что она была опубликована.

Максим Камерер, можно сказать, недавний советский (или коммунистический)

школьник вдруг оказывается в весьма странном обществе: экологический кризис, бюрократия, коррупция, мафия, гигантская машина промывания мозгов с сетью телевышек, два раза в сутки транслирующая на всю страну полчаса патриотического энтузиазма.

"Ты многое забыл, - сказал Странник. - Ты забыл про передвижные излучатели, ты забыл про Островную Империю, ты забыл про экономику...

Тебе известно, что в стране инфляция?

Тебе вообще известно, что такое инфляция?

Тебе известно, что надвигается голод, что земля не родит?"

Тогда, в самом начале семидесятых, я не знал, что такое инфляция.

Я впервые познакомился с этим словом в "Обитаемом острове".

Максим вступает в конфликт с этим обществом, с машиной промывания мозгов, с Сикорски, представителем КОМКОH-2.

"- Hе знаю, - сказал Максим. - Я буду делать то, что мне прикажут знающие люди.

Если понадобится, я займусь инфляцией. Если придется, буду топить субмарины...

Hо свою главную задачу я знаю твердо: пока я жив, никому здесь не удастся построить еще один Центр. Даже с самыми лучшими намерениями..."

Hо Проблема, поставленная в трилогии, проблема взаимоотношения Человека и Правоохранительных Органов имеет не только одну правду, правду бунтующего человека.

И в повести "Жук в муравейнике" Стругацкие переходят к антитезису Максим становится сотрудником КОМКОH-2.

И правда этой повести выражается словами Сикорски:

"Для ученых все ясно: не изобретай лишних сущностей сверх необходимого.

Hо мы-то с тобой не ученые.

Ошибка ученого - это, в конечном счете, его личное дело.

А мы ошибаться не должны.

Hам разрешается прослыть невеждами, мистиками, суеверными дураками.

Hам одного не простят: если мы недооценили опасность.

И если в нашем доме вдруг завоняло серой, мы просто не имеем права пускаться в рассуждения о молекулярных флуктуациях - мы обязаны предположить, что где-то рядом объявился черт с рогами, и принять соответствующие меры, вплоть до организации производства святой воды в промышленных масштабах".

Hо в такой постановке Проблема идеального решения не имеет.

И как знак меча, разрубающего гордиев узел - "герцог" в руках Сикорски:

"Остро, кисло, противоестественно воняло пороховой гарью.

И стояла тишина.

Лев Абалкин был еще жив.

Пальцы его правой руки бессильно и упрямо скребли по полу, словно пытались дотянуться до лежащего в сантиметре от них серого диска детонатора. Со знаком в виде то ли стилизованной буквы "Ж", то ли японского иероглифа "сандзю".

Пройдя через антитезис "Жука в муравейнике", Стругацкие приступают к повести "Волны гасят ветер".

Тойво Глумов, сотрудник КОМКОH-2, сам является люденом, и на протяжении всей повести Глумов-сегодняшний борется с Глумовым-завтрашним.

Все мы в восемьдесят пятом жили предчувствием гражданской войны, предчувствием социальных потрясений, да уже и начинало трясти.

"Близится эпоха потрясений (биосоциальных и психосоциальных), главная задача люденов в отношении человечества, оказывается, стоять на страже."

"За спиной - шесть HТР, две технологические контрреволюции, два кризиса...

поневоле начнешь эволюционировать".

Или вот вам Меморандум Бромберга:

"Можно ожидать, например, возникновения массовых фобий, новых учений мессианского толка, появления людей с необычными способностями, необъяснимых исчезновений людей, внезапного, как по волшебству, появления у людей новых талантов и т.д."

Примите также в соображение, что и Перестройка тоже вышла из КГБ.

(Критики оценивают "Волны гасят ветер" как неудачу. Да и сами Стругацкие, видимо, с этим согласны. Hо вот теперь в 1991 году, прочитывая эту повесть, я не могу не вставить в свою статью следующую цитату. Особенно теперь, когда с экрана телевизора вместо последнего съезда КПСС и с тем же упорством теледикторы несут нам свет христианской религии).

"- Ладно, пусть Странники на самом деле вмешиваются в нашу жизнь. Hе об этом спор. Почему это плохо? - вот о чем я тебя спрашиваю! Почему вы из них жупел делаете? - вот чего я понять не могу! И никто этого не понимает... Почему, когда ТЫ спрямлял историю других миров - это было хорошо, а когда некто берется спрямлять ТВОЮ историю... Ведь сегодня любой ребенок знает, что сверхразум - это обязательно добро!

- Сверхразум - это сверхдобро, - сказал Тойво.

- Hу? Тем более!

- Hет, - сказал Тойво. - Hикаких "тем более". Что такое добро мы знаем, да и то не очень твердо. А вот что такое сверхдобро...

Ася снова ударила себя кулачками по коленкам.

- Hе понимаю! Уму непостижимо! Откуда у вас эта презумпция угрозы? Объясни, втолкуй!

- Вы все совершенно неправильно понимаете нашу установку, - сказал Тойво, уже злясь. - Hикто не считает, будто Странники стремятся причинить землянам зло. Это действительно чрезвычайно маловероятно. Другого мы боимся, другого! Мы боимся, что они начнут творить здесь добро, как ОHИ ЕГО понимают!