О Сталине и сталинизме - [26]

Нажим на богатых крестьян привел к некоторому увеличению хлебозаготовок. Но в апреле 1928 года поступление зерна на хлебозаготовительные пункты вновь сократилось, и Сталин дал указание еще более широко применять чрезвычайные меры, которые затрагивали теперь и основную массу середняков. Одновременно в ВСНХ под руководством В. Куйбышева были разработаны меры, направленные на ускоренное проведение индустриализации и расширение капитального строительства, а это требовало значительных государственных расходов.

Можно было предвидеть, что новый и резкий поворот в экономической политике Сталина вызовет разногласия в Политбюро и в ЦК ВКП(б). Так оно и произошло. Дебаты в Политбюро весной 1928 года становились все более острыми. В качестве оппонента выступал Бухарин, поддержанный Рыковым и Томским. Еще два члена Политбюро — Калинин и Ворошилов — занимали умеренную позицию. Ворошилов, как нарком обороны, опасался, что разлад с крестьянством отразится на боеспособности Красной Армии. По закрытым каналам ему доложили о «нездоровых» настроениях в некоторых воинских частях. Калинин, как председатель ЦИК СССР, беспокоился о союзе с крестьянством. Он дорожил своей репутацией «всесоюзного старосты», защитника и выразителя интересов трудового крестьянства. Еще два члена Политбюро — Орджоникидзе и Рудзутак — колебались. По существу, из всех членов Политбюро, вошедших в него после XV съезда, Сталина безоговорочно поддерживали только В. Куйбышев и В. Молотов. Недостаточную поддержку имел Сталин и в ЦК, а также в ряде важных региональных организаций партии. Это вынуждало его к маневрированию и выжиданию. На стороне Бухарина решительно выступило руководство Московской партийной организации во главе с кандидатом в члены Политбюро Н. А. Углановым. Аппарат Совнаркома и Госплана СССР также был на стороне «умеренных». Если новый председатель ГПУ В. Менжинский поддерживал Сталина, то два его заместителя — М. Трилиссер и Г. Ягода — высказывались за более умеренную политику.

Бухарин был теоретиком, идеологом, он не боялся вступать в спор ни с Лениным, ни со Сталиным. Но он был человеком слишком мягким, плохо приспособленным к жесткой политической борьбе. Он не стремился, подобно Троцкому или Зиновьеву, к власти в партии. Воспоминания о только что закончившейся острой борьбе с «левой» оппозицией не позволяли Бухарину даже думать о том, чтобы развязать в новых условиях общепартийную дискуссию и обратиться ко всей партии с призывом поддержать его в спорах со Сталиным. Бухарин не хотел создавать новой фракции и разрабатывать оппозиционную платформу. К тому же соотношение сил внутри ЦК позволяло Бухарину надеяться, что он сможет одержать верх, ведя дискуссию в рамках ЦК и Политбюро. Излишне говорить, насколько такая позиция Бухарина была выгодна Сталину.

В мае и июне 1928 года Бухарин направил в Политбюро две записки, которые были поддержаны Рыковым и Томским. В этих записках он отмечал, что многие мероприятия ЦК перерастают в новую линию, отличную от линии XV съезда, и что все это идеологически дезориентирует партию. Бухарин утверждал, не без оснований, что у партийного руководства нет ни общего мнения, ни целостного плана, и требовал, чтобы на Пленуме ЦК, который намечался на 4 июля, была проведена свободная и общая дискуссия. В отличие от писем, которые направлял в Политбюро Троцкий, записки Бухарина не были «открытыми» и не распространялись в партийных организациях. Сталин заявил, что принимает рекомендации Бухарина. Однако он не хотел оставлять за ним инициативу в споре и своими выступлениями и письмами спровоцировал новую вспышку дискуссий. В конце июня было созвано новое заседание Политбюро, и на нем Бухарин, Рыков и Томский огласили декларацию, в которой говорилось об угрозе союзу рабочего класса и крестьянства. Они требовали немедленно прекратить применение чрезвычайных мер и восстановить рынки, предлагали воздержаться от создания таких колхозов и совхозов, которым государство не могло сразу же оказать материальную поддержку. В центре внимания партии, считали они, должно быть стимулирование мелких и средних крестьянских хозяйств. В. Молотов назвал эту декларацию «антипартийной». Сталин был более осторожен. Для преодоления возникших разногласий создали комиссию в составе К. Я. Баумана, Бухарина, Микояна, Рыкова, Сталина. Комиссия подготовила компромиссные тезисы о политике хлебозаготовок, которые одобрило Политбюро на заседании 2 июля. Было решено отменить чрезвычайные меры, повысить закупочные цены на зерно и восстановить сельские рынки.

Через несколько дней в Москве открылся Пленум ЦК ВКП(б). Основной доклад на Пленуме сделал Рыков. Он оценил положение в стране как очень плохое и высказал даже опасения насчет возможности новой гражданской войны с крестьянством. Он повторил требования об отказе от чрезвычайных мер, о повышении закупочных цен, сохранении принципов нэпа и о поддержке мелкого и среднего крестьянства.

Сталин вовсе не собирался отступать. Он убедился в поддержке большинства секретарей обкомов партии и потому посвятил свои речи на Пленуме оправданию проводимой им политики. В центре аргументации был вопрос о необходимости более быстрых темпов индустриализации. Но как Рыков не обвинял Сталина, так и Сталин в своих речах на Пленуме не выдвигал никаких обвинений в адрес Бухарина или Рыкова. Он выступал лишь против некоторых тезисов Троцкого, Преображенского и Фрумкина. На июльском Пленуме ЦК Сталин впервые выдвинул свой тезис об обострении классовой борьбы в СССР.