О социализме и русской революции - [62]

Под этим же углом зрения решается и вторая проблема, поставленная революцией: что следует делать, когда происходят такие столкновения масс с войсками, как 1 мая, и с учетом настроения, вызываемого в массах такими столкновениями?

Первомайская демонстрация социал-демократии была совершенно мирной. Рабочие массы вышли на улицу не для того, чтобы вступить в бой с войсками, а только дабы продемонстрировать свои стремления. Социал-демократия не распаляла и не приводила массу в буйное состояние каким-либо шумом насчет «вооружения» и не провоцировала ни полицию, ни военщину никакими террористическими эксцессами. Но чем очевиднее вина за зверское массовое убийство целиком и полностью ложится на наемников абсолютизма, чем яснее становится вся чудовищность их преступления, тем сильнее вызывает она в рабочих массах двойственное настроение: чувство преисполненного отчаянием собственного бессилия и потребность в немедленном активном возмездии.

Социал-демократия обязана дать свободный выход этому настроению, но она может выполнить эту задачу только таким образом, который согласуется с сутью социал-демократической агитации: внося в это стихийное настроение политическое сознание.

Под непосредственным впечатлением стычки рабочие склонны считать, что их бессилие по отношению к правительству, доказанное во время первомайской демонстрации, вызвано только отсутствием оружия, нехваткой физических средств борьбы. Лишь несмышленый политик готов после майских демонстраций призывать вместе с дающей пищу всем вредным иллюзиям ППС: «Силы у нас уже есть, теперь нам остается захватить еще и средства, т. е. оружие для борьбы, и победа будет за нами». Задача социал-демократии состоит вовсе не в том, чтобы поддерживать в массах иллюзии, а в том, чтобы рассеивать их, не в том, чтобы питать их иллюзиями, а в том, чтобы помочь им осознать свое положение.

На первый взгляд обе социал-демократические демонстрации — празднование 1 Мая и всеобщая забастовка памяти павших жертв правительства 4 мая — были выражением огромной мощи рабочего класса. Если бы дело шло для нас о том, чтобы внешней демонстрацией нашей силы произвести впечатление на буржуазную интеллигенцию, как поступают социал-патриоты, то мы могли бы довольствоваться констатацией того факта, что за все время существования в Польше социалистического движения не бывало еще такой мощной по своему масштабу рабочей демонстрации, такой зрелой по сознательности своих лозунгов, такой дисциплинированной по поведению огромного множества людей. И все же это факт, что история рабочего движения не знает ни в одной стране примера столь беспрекословного и безграничного послушания, с каким Варшава, город с миллионом жителей, последовала, по словам «Правительственного вестника», социал-демократическому «приказу» насчет всеобщего прекращения работы 4 мая.

Но поскольку социал-демократия, как рабочая партия, придает значение не видимости, а сущности силы пролетариата, ее задача — показать рабочим массам, что силы их для того, чтобы действительно помериться с силами абсолютизма, еще недостаточны. Как демонстрация массовое шествие двадцати тысяч в Варшаве — отличный результат социал-демократической агитации. Но как выражение революционной сознательности и как боевая армия пролетариата — это лишь незначительная часть рабочих масс в самой Варшаве, насчитывающих несколько сот тысяч, и ничтожная горсточка в сравнении со всем трудовым рабочим людом города и деревни нашей страны. С самого начала лейтмотивом социалистической агитации было разъяснение рабочим того, что победа будет за нами только тогда, когда весь трудовой народ, а это значит огромные, широчайшие массы промышленных и сельскохозяйственных пролетариев, а также значительная часть того пролетариата, который находится под ружьем царя, т. е. солдаты, поднимутся на борьбу как у нас, так и в России. То же самое мы должны вновь и вновь неустанно напоминать рабочим, тем более там, где временный и местный успех движения вызывает у них переоценку своих сил и преждевременную иллюзию, будто для исхода борьбы в пользу народа необходимо только еще физическое оружие. Чувство бессилия масс в отношении солдатни должно, следовательно, быть заменено сознанием того, что рабочей революции не хватает не «средств», а «сил», не карабинов, а просвещенных пролетариев.

Как рабочая революция наша революция по своей природе — массовое движение, и победит она абсолютизм только как массовая борьба. Сегодня это уже бездумно повторяет даже националистическая ППС, которая в своем Майском воззвании возможно громогласнее провозглашает: «Вооруженной горстки царское правительство не испугается. Одним террором мы царское правительство не победим. Наша сила — в массовом выступлении, наше будущее — в массовой борьбе». Но понять и признать важное значение массы как фактора в политической борьбе — отнюдь не бог весть какое искусство и вовсе не открытие социалистов. То, что без миллионов натруженных рук народа в политической борьбе достигнешь не многого, эту тайну хорошо знают все буржуазные партии, знают капиталисты и реакционеры, знает мелкая буржуазия. Именно потому все демагоги стараются примазаться к массе рабочих.