О социализме и русской революции - [40]
Жорес, получив мои статьи, сказал: «Ah, c’est de Rose Luxemburg» («А, это [статьи] Розы Люксембург» — франц.) — и сразу сунул их себе в боковой карман. […]
АВГУСТУ БЕБЕЛЮ>*
Дрезден, Цвингерштрассе, 22, 31 октября 1898 г.
Уважаемый товарищ!
Я очень благодарна Вам за сообщения, которые ориентируют меня в положении вещей. То, что Бернштейн со своими высказываниями более уже не стоит на почве нашей программы, мне, разумеется, было ясно, но то, что теперь приходится полностью отказаться от надежды на него, это весьма болезненно. Но меня все же удивляет, что Вы и товарищ Каутский, коль скоро Вы сами воспринимаете ситуацию таким образом, не пожелали воспользоваться созданным съездом партии благоприятным настроением для немедленных энергичных дебатов, а лишь побудили Бернштейна сначала выпустить брошюру, которая затянет дискуссию. Во всяком случае, полагаю, что, опубликовав, в частности, письмо Плеханова, я действовала в духе той характеристики положения дел, которую Вы дали в своем письме. Если Берн[штейн] действительно потерян, то партия — сколь это ни болезненно — должна привыкнуть — считать его отныне таким же социал-реформатором, как Шмоллер или кто-либо другой.
Что же касается дальнейшей дискуссии, то в настоящий момент я даже не знаю, буду ли в состоянии продолжать ее в «Sachsische Arbeiter-Zeitung». Мои коллеги, с одной стороны, и Граднауэр, с другой, стремятся к конфликту, в котором я легко могу оказаться вынужденной сложить с себя полномочия редактора. На заседании Комиссии по печати, которое состоится в среду [2 ноября 1898 г. ] и на котором будет решаться этот вопрос, я в качестве условия со своей стороны потребую полной свободы в продолжении дискуссии о тактике.
Отношения в нашей редакции весьма неутешительны, и, несмотря на все мои величайшие усилия добиться гармонии и внутреннего взаимопонимания, по-прежнему продолжаются подкопы и склоки, которые я здесь застала. Выступление моих коллег в «Vorwarts» было лишь выражением того нежелания [продолжать работу], которое искало предлога. Вопрос будет решаться послезавтра.
С наилучшим приветом Р. Люксембург
ЛЕО ИОГИХЕСУ
[Берлин], 3 декабря [1898 г.]
[…] Вчера была у Меринга и вернулась с печальным убеждением, что мне не остается ничего иного, как сесть и написать «крупное произведение». Как и Каутский, Меринг сразу же спросил: «Вы, работаете над крупным произведением?» И притом так серьезно, что я почувствовала, что «должна» работать над ним. Ничего не поделаешь, видно, я и впрямь выгляжу как человек, который обязан написать крупное произведение, вот мне и не остается ничего иного, как оправдать эти всеобщие ожидания. Может, ты знаешь, о чем, я должна написать это крупное произведение? Золото мое, если ты освободишь меня от подробного отчета о посещении Бебеля и Каутского, я расскажу тебе подробнее о разговоре с Мерингом, а это куда интереснее.
1. Он несколько раз сказал мне, что я очень хорошо редактировала «Sachsische Arbeiter-Zeitung»; гораздо лучше, чем П[ар]-в[ус]: «было видно, что газета действительно редактируется», и вообще «Sachsische Arbeiter-Zeitung» за то время, что я была там, редактировалась лучше всего. Он сказал это и Каутскому.
2. Как он, так и они (и, как кажется, другие старики тоже) считают Ледебура лишь временным перерывом в моей редакторской деятельности и вполне уверены, что я вернусь в Дрезден и тогда смогу осуществлять диктатуру.
3. Когда речь зашла о Бернштейне, он сказал мне: «Вы хорошо его вздули в «Leipziger Volkszeitung», это доставило мне большую радость». […]
Интересная новость, которую я обещала тебе, это то, что полиция вот уже несколько недель наблюдает за мной. В последние дни два шпика день и ночь сидели у портье и следовали за мной по пятам. Портье — бывший товарищ и по секрету все мне сообщил. Когда все это показалось мне слишком дурацким, я просто-напросто пошла в полицию, к господину лейтенанту, и выложила карты на стол. Я сказала, что если это не прекратится, то пойду к [полицей-президенту] Виндхайму и устрою скандал. Господин лейтенант, разумеется, сделал вид, что не имеет ни малейшего понятия об этом, но на следующий день шпики действительно исчезли. Меринг советует мне, если они появятся вновь, дать об этом заметку в «Vorwarts», тогда они сразу уползут в нору. Что послужило причиной, одному дьяволу известно; у меня есть основание предполагать, что меня с кем-то спутали: или они приняли меня за кого-то другого, или кого-то другого — за меня. Тем не менее я на всякий случай стала осторожной, сожгла письма, зарегистрировалась в полиции и просмотрела свои бумаги. Вероятно, все уйдет в песок. […]
ЛЕО ИОГИХЕСУ
[Берлин, 12 декабря 1898 г. ] Понедельник, вечер
[…] Но прежде всего о том, что касается «серии» [статей]. Я пришла к тому же выводу, что и ты: вопрос о Бернштейне и должен быть тем крупным произведением, которое я должна написать. Слава богу, К. К. [Карл Каутский], как он мне категорически и даже с удивлением заявил,
