О собственности - [31]

Третий порок богатства, легко вызывающий недовольство бедных, заключается в дерзости богатых и в присвоении ими чужих прав. Если бы бедный человек проникся философским спокойствием, примирился во всех отношениях со своей судьбою, уверившись, что он не менее своего богатого соседа обладает всем необходимым для истинно достойного человеческого существования, то он стал бы считать все прочее не заслуживающим зависти. Кажется, что богатый не может удовлетвориться своими богатствами, если зрелище их не раздражает других; благородное чувство собственного достоинства, которое могло бы обделенному доставить спокойствие, становится средством раздражения его путем угнетения и несправедливостей. Во многих странах открыто признается, что справедливости можно добиться посредством протекции, поэтому человек высокого положения, имеющий блестящие связи, почти безошибочно выигрывает дело против человека, не имеющего протекции и друзей. В тех странах, где подобной постыдной практики не существует, правосудие часто становится предметом дорогостоящей купли, и человек с толстым кошельком, как это там общеизвестно, одерживает победу. Естественно, что, зная эти факты, богатые перестают опасаться нарушить права бедных в своих делах с ними и исполняются духа властного, диктаторского и тиранического. Однако такое косвенное угнетение перестает удовлетворять их деспотические склонности. Во всех подобных странах богатые прямо или косвенно оказываются обладателями законодательной власти в государстве; естественно, что они постепенно превращают угнетение, в систему и лишают бедных тех немногих, так сказать, природных прав, которыми иначе они продолжали бы пользоваться.

Взгляды отдельных людей, а, следовательно, и их желания, потому что желание — это не что иное, как взгляд, созревший для превращения в действие, всегда будут в значительной степени регулироваться взглядами всего общества. Но нравы, господствующие во многих странах, как будто бы точно рассчитаны для того, чтобы внушать убеждение, будто честность, порядочность, разумность и усердие являются ничем, а богатство — это все. Разве может человек, внешность которого свидетельствует о нужде, рассчитывать на хороший прием в обществе, особенно в обществе людей, диктующих свою волю остальным? Представим себе, что он почувствует необходимость в их содействии и доброжелательстве. Ему немедленно покажут, что никакие достоинства не могут возместить скромную внешность. Урок, внушаемый ему, гласит: иди домой, обогатись любым способом, приобрети предметы роскоши, считающиеся достойными уважения, и тогда ты можешь быть уверенным в дружеском приеме. В соответствии с этим, бедность в таких странах считается величайшим пороком. Ее стремятся избегнуть с рвением, не позволяющим совести быть слишком разборчивой. Ее скрывают как самый неоспоримый порок. В то время как один человек выбирает путь ничем не ограниченного накопления, другой предается расточительности, которая должна внушить обществу преувеличенное представление о его богатстве. Он спешит сделать реальной ту бедность, проявлений которой он так боится, и вместе со своим имуществом жертвует своей честностью, правдивостью и репутацией, хотя они–то и могли бы утешить его в обрушившейся на него напасти. Таковы причины, которые в разной степени при разных правительствах, существующих в мире, побуждают людей явно или тайно посягать на чужую собственность. Посмотрим, позволяет ли политический строй уменьшить их воздействие или способствует их усилению и притом насколько.

Все, что имеет тенденцию сокращать бедствия, связанные с бедностью, сокращает в то же время бессмысленные желания и огромное накопление богатств. К богатству не стремятся ради него самого и редко добиваются его ради чувственных удовольствии, им доставаемых. Его домогаются по той же причине, по которой обычно способные люди стремятся получить знания, умение и опытность, т. е. из любви к почету и из страха перед пренебрежением. Как мало людей ценило бы обладание богатством, если бы они были обречены пользоваться своими экипажами, дворцами и увеселениями в одиночестве, так что никакой чужой глаз не восхищался бы их великолепием и ни один жалкий наблюдатель не направил бы весь свой восторг на лесть собственнику. Если бы не считалось, что преклонение представляет исключительную привилегию богатства, а пренебрежение — неизменного спутника бедности, то стремление к выгодам перестало бы составлять всеобщую страсть. Посмотрим, каким образом политический строй способствует этой страсти.

Прежде всего, почти во всех странах законодательство явно потворствует богатым против бедных. Таковы законы, касающиеся охоты[47]; они запрещают трудолюбивому селянину убивать животных, которые уничтожают все его расчеты на сбор будущих средств пропитания, и они же мешают ему снабдить себя пищей, помимо его воли появляющейся на его пути. Таков же дух последних законов о доходе во Франции[48], которые в некоторых своих предписаниях ложатся всей своей тяжестью исключительно на людей скромных и трудовых и изымают из сферы своего воздействия тех, кто легче всего мог бы выдержать их бремя. Так же точно в настоящий момент в Англии поземельный налог