О смысле и принципах жизни - [8]

С. М. Соловьев, «признавая единство общего пути и основных этапов развития всех народов, вслед за Гегелем считал, одни народы – историческими, другие – неисторическими». Арийским народам, к которым Соловьев относил и славян, приписывалась особая историческая роль – способствовать успешному историческому прогрессу. Исходя из таких соображений, Соловьев возвеличивал славянские народы… упрекал немецкого историка В. Риля, враждебно относившегося к Франции и французам, в мелкой, недостаточной великого народа вражде, зависти к другим народам (Сочинение, стр. 114, 764).

Придавая большое значение природным факторам развития человечества, Соловьев считал, что родовые отношения, господствовали в Древней Руси…

У славян существовал родовой, а не общинный строй… Появление дружин варягов подрывало родовой строй, хотя они и «сами оказались под их влиянием». Княжеские отношения строились на родовых налогах. Русская земля со времен Ярослава Мудрого считалась общей собственностью княжеского рода… составляла «одно нераздельное целое вследствие родовых княжеских отношений… князья считали свою землю своей вотчиной, неразделенным владением всего рода». В Древней Руси существовал не родовой строй, а уже государственный… сформировался он на основе феодальных производственных отношений. Соловьев признавал, что появление варягов сыграло важную роль в объединении разрозненных славянских племен – привело к возникновению «среди них сосредотачивающего начала, власти». Как бы ни было в начале, – разноплеменное население рано или поздно станет областью одного государства.

Придавая большое значение природным условиям расселения и жизни людей, Соловьев считал, что «Великая (русская) равнина для заселения открыта на юго-востоке, соприкасается непосредственно со степями Средней Азии; толпы кочевых народов с незапамятных времен проходят в широкие ворота между Уральским хребтом и Каспийским морем и занимают привольные для них страны в низовьях Волги, Дона и Днепра, берега которого и его притоков по своему плодородию способны питать и земледельческое народонаселение.

Предания говорят о народных движениях с запада навстречу кочевым ордам; на востоке и западе селятся племена земледельческие с характером европейским, они движутся далее на восток, но кочевники не без боя уступают славянским племенам свои привольные степи, идет постоянный борьба.

«Составляя восточную часть Европы, представляя на юго-востоке степь, населенную кочевыми племенами, сменявшими друг друга в постоянном стремлении из Азии, на северо-западе в страну, покрытую девственными лесами, – писал Соловьев, – наполненную реками, озерами, болотами, среди которых кое-где блуждали орды звероловов». Племена славянские раскинулись на огромных пространствах, по берегам больших рек; при движении с юга на север они встречаются с племенами финскими, между которыми не было вражды. «В начале нашей истории, – пишет Соловьев, – мы видим, что славяне и финны действуют заодно; каким образом ославянились финские племена – меря, мурома; каким образом Двинская область получила русское народонаселение и стала владением Великого Новгорода? – все это произошло тихо, незаметно для истории, потому что здесь все процессы прошли мирным путем».

Создание русской государственности строилось с учетом природных особенностей, а именно: по бассейнам рек и системам рек, с учетом равнин, возможных для жизнедеятельности человека. «Прошло много веков. Несколько раз племена сменялись одни другими, образовалось могущественное государство, но явление, замеченное Геродотом, – пишет Соловьев, – по-прежнему в силе: ход событий постоянно подчиняется природным условиям».

Далее он повествует: на огромном расстоянии от Белого моря до Черного и от Балтийского до Каспийского не встречается никаких «сколько-нибудь» значительных возвышений, резких переходов. Однообразие природных форм исключает областные привязанности, ведет народонаселение к однообразным занятиям; однообразность занятий производит однообразие в обычаях, нравах, верованиях; одинаковость нравов, обычаев и верований исключает враждебные столкновения; одинаковые потребности вызывают одинаковые средства их удовлетворения; и равнина как бы ни была обширна, как бы ни было в начале разноплеменно ее население, рано или поздно станет областью одного государства: отсюда понятны обширность Русской государственной области, однообразие частей и крепкая связь между ними».

«Великая равнина открыта на юго-востоке, соприкасается непосредственно со степями Средней Азии; толпы кочевых народов с незапамятных пор проходят в широкие ворота между Уральским хребтом и Каспийским морем и занимают привольные для них страны в низовьях Волги, Дона и Днепра; древняя история видит их здесь постоянно господствующими; Геродот свойствами страны объясняет причины этого господства, но тот же Геродот замечает, что берега Днепра по своему необыкновенному плодородию способны питать и земледельческое народонаселение; и вот предания говорят о народных движениях с запада навстречу кочевым ордам; на берегах Днепра и его притоков на востоке и западе селятся племена земледельческие с характером европейским; они движутся все далее и далее на восток, но кочевники не скоро уступят им свои привольные степи. Азия не перестает высылать хищные орды, которые хотят жить за счет оседлого народонаселения; ясно, что в истории последнего одним из главных явлений будет постоянная борьба со степными варварами. Периоды этой борьбы так обозначаются в русской истории: от половины IX века до сороковых годов XIII нет резкого перевеса ни на стороне кочевников, ни на стороне славянских племен, объединенных под именем Русь; печенеги, а за ними половцы наносят иногда сильные опустошения Приднепровью, но зато иногда и русские князья входят вглубь их степей, за Дон, и пленят их вежи. От сороковых годов XIII века до исхода XIV века берут перевес азиаты в лице монголов; с конца XIV века пересиливает Европа в лице России; северо-западная, европейская часть великой равнины начинает распространяться за счет юго-восточной, азиатской. Но природа страны обусловила еще другую борьбу для государства, кроме борьбы с кочевниками: когда государство граничит не с другим государством и не с морем, но соприкасается со степью, широкою и вместе с тем привольною для житья, то для людей, которые по разным причинам не хотят оставаться в обществе или принуждены оставить его, открывается путь к выходу из государства и приятная будущность – свободная, разгульная жизнь в степи. Вследствие этого южные степные страны России по течению больших рек издавна населялись козацкими толпами, которые, с одной стороны, служили пограничною стражею для государства против кочевых хищников, а с другой, признавая только на словах зависимость от государства, нередко враждовали с ним, иногда были для него опаснее самих кочевых орд. Так Россия вследствие своего географического положения должна была вести борьбу с жителями степей, с кочевыми азиатскими народами и с козаками, пока не окрепла в своем государственном организме и не превратила степи в убежище для гражданственности».