О смелом всаднике (Гайдар) - [15]

Ну конечно, трудно и страшно идти по лесу человеку, если гриб мухомор ему достает до пояса, а чахлый ягодный куст закрывает все небо. Родной дом пропадает неизвестно куда, старый пень на тропинке неодолимо становится поперек дороги, и корни деревьев вылезают из земли. Сверху, в густой листве, как змеи-горынычи, блещут волчьи глаза черных ягод. Как тут помочь товарищу?

И Гайдар придумал. Давно придумал, как помочь. Он осторожно взял сына за плечи и медленно стал приподнимать его вверх.

Красный гриб мухомор закачался далеко внизу и стал совсем маленьким и нестрашным.

За кустом волчьих ягод, немного пониже синего неба, показалась вдруг деревенская горка с часовенкой.

Мягкие широкие листья орешника прикрыли волчьи глаза, и уже поправил на голове черкесскую папаху и потянулся Тимур рукой за зеленым орехом-тройчаткой.

А Гайдар поднимал сына все выше и выше.

На глазах у всего удивленного лесного царства вырастал над грибами, над ягодниками, над лягушками, над орешниками новый, большой человек.

Стала видна за горбатым оврагом заросшая ромашками полянка, повисла в просвете между деревьями волейбольная сетка, и синий дом, рубленный из крепкого корабельного леса, вдруг выглянул из-за косогора своей зеленой крышей.

— Бом-бом! — закричал Тимур и заболтал ногами от радости. — Бом-бом! Вот и дом!

Но в это время зеленый орех-тройчатка стал уплывать вбок и вверх, и через минуту Тимур снова стоял внизу, на темной тропинке, рядом со старым, поганым грибом.

Можно бы и опять испугаться человеку, но страх не приходил.

Тимур даже сам удивился, почему ему совсем не страшно.

— Папка, — сказал он. — Давай продираться к дому. Мама нас ждет, и соседский Петька ждет меня тоже.

— Давай, — сказал Гайдар. — Давай продираться прямо через кусты и чащобы. Если человек знает и помнит, что есть у него на земле родной дом, нигде он не потеряется и нечего ему бояться. Есть у нас с тобой дом, друзья-товарищи. Ну а если совсем станет нам худо, прибежит на выручку соседский Петька.

И они пошли прямо через кусты и овраги.

Дом оказался рядом.

★

Флаг

Никто не знал, зачем вдруг Гайдар попросил домашнюю работницу своих соседей Ульяшу купить ему в магазине два метра синего сатина и полметра красного, очень красного шелка, такого, чтоб на ветру горел и на дожде не гас.

Когда материю принесли, Гайдар взял на кухне Ульяшины острые ножницы, сказал: «Спасибо за одолжение», ушел в комнату и запер за собой дверь.

Ульяша подумала, что Гайдар собирается шить себе какие-нибудь форменные трусики с оторочкой. Был однажды случай, когда Аркадий Петрович сшил себе сам три рубашки.

На другой день Гайдар уехал в Клин. Там, в маленькой летней пристроечке к дому, он устроил свой рабочий кабинет. В этом кабинете, как Гайдар говорил, была деловая рабочая обстановка — стол, стул и железная кровать, покрытая жестким солдатским одеялом. Над кроватью Гайдар повесил малокалиберную винтовку и бинокль, на столе разложил рукописи новой, не известной никому книги и сел работать.

Белый домишко глядел весело. Серый кот Пентюх сидел у порога, мурлыкал и мыл морду лапой — «намывал гостей».

Черный скворец прыгал на жердочке у скворечни, пел песни, а бывало, и мяукал по-кошачьи — дразнил кота…

Вот над этой скворечней на длинном шесте поднял Гайдар диковинный синий вымпел с красной огненной звездой в левом углу полотнища, и флаг медленно развернулся на тихом ветру. Ни в каких геральдических книгах гербов и знамен никогда такого флага не было, и никому на земле еще не был известен синий краснозвездный вымпел.

Рано утром милиционер Иван Егорович постучал в ворота, вызвал Гайдара для частного разговора и настойчиво посоветовал убрать со скворечни и с глаз долой флаг неустановленного образца.

И на другой день он пришел и постучался в ворота, и на третий…

— Сними, Аркадий Петрович, эту самую хоругвю, нехорошо!

Но Гайдар никак не соглашался убрать флаг, ходил по двору и пел «Варяга»: «Все вымпелы вьются, и цепи гремят, наверх якоря поднимая»…

Многократно и терпеливо он объяснял Ивану Егоровичу, что флаг принадлежит вовсе не ему, Гайдару, а только передан сюда на хранение генеральным консулом одной дружественной и сочувствующей коммунизму республики, и если, мол, флаг убрать, то республика обидится, и как бы чего не вышло по дипломатической линии. Иван Егорович в существовании такой республики сомневался, но до конца в своих сомнениях уверен не был.

— Видишь звезду? — спрашивал Гайдар.

— Вижу, — нерешительно отвечал Иван Егорович.

— Наша звезда?

— Звезда наша, — отвечал Иван Егорович. — А вот почему поле вокруг синее? Наши флаги — все красные.

— Чудак! — говорил Гайдар. — «Почему да почему?» Потому что на синем поле красную звезду виднее.

Так они спорили месяца два или три, и флаг все висел над двором в вышине, а тут вскоре стала печататься в газетах повесть про Тимура, и тимуровский синий вымпел, реющий над гайдаровским домом, стал виден далеко-далеко, всей стране.

Иван Егорович, зажав под мышкой «Пионерскую правду», пришел как-то к Гайдару очень обиженный.

— Дипломат, дипломат, зачем же ты мне врал про республику?

— Это была моя военная хитрость, — сказал Гайдар. — Книжка теперь написана, и флаг я, пожалуйста, могу снять…