О себе, о людях, о фильмах - [2]

Большой по объему и важнейший раздел тома посвящен ленинским фильмам. Перечитывая рассказ режиссера о том, как создавался «Ленин в Октябре» — фильм, в котором впервые был дан на экране так полно и значительно образ вождя революции, не устаешь поражаться дерзкой отваге художника, рискнувшего прикоснуться к материалу новому и сложному, художника, выполнившего ответственную и труднейшую задачу в небывало короткий срок.

Рядом с рассказом о фильмах «Ленин в Октябре» и «Ленин в 1918 году» читатель найдет две большие статьи-воспоминания об актерах, игравших в ленинских фильмах, «Борис Васильевич Щукин» и «Василий Васильевич Ванин». В этих статьях дан подробный и точный анализ актерского творчества Б. Щукина и В. Ванина.

Статья о Щукине — одна из лучших у Ромма. Он преклонялся перед талантом и человеческими качествами замечательного артиста. Знакомство со Щукиным и работа с ним имели огромное значение для Ромма. «Не преувеличивая, можно сказать, — писал он, — что работа со Щукиным была для меня школой актерской режиссуры и вместе с тем школой отношения к искусству актера. Поэтому я имею право с гордостью назвать имя Щукина в числе своих учителей».

В этот же раздел включена статья о работе над документальным фильмом «Первые страницы», который Ромм делал вместе с молодыми режиссерами С. Линковым и К. Осиным. Статья называется «К истории образа» и рассказывает об истоках кинематографического образа Ленина. Статья была напечатана в журнале «Советский экран» за 1970 год. Важность темы заставила составителей тома нарушить в данном случае хронологию ради целостности.

После воспоминаний о работе над фильмами «Мечта» и «Человек № 217» помещена статья «Размышления у подъезда кинотеатра» — о фильме «Девять дней одного года», который стал новым этапом в творчестве Ромма. Здесь режиссер вновь возвращается к пройденному пути. Предъявляет себе строгий счет ошибок и заблуждений. Время, которое отделяет «Девять дней одного года» от предыдущего фильма Ромма «Убийство на улице Данте», поставленного в 1956 году, было использовано мастером для разведки новых путей в искусстве кино. По-новому, взыскательной мерой оценивает Ромм свои послевоенные работы «Русский вопрос», «Секретную миссию», двухсерийную эпопею об адмирале Ушакове. Он не оставил специальных воспоминаний о том, как делались эти картины. В 3-м томе читатель встретится с примерами, взятыми из опыта постановки этих картин — в статьях и лекциях, посвященных вопросам режиссерского мастерства — о построении мизансцены, о массовых съемках и т. д.

Фильм «Девять дней одного года» оказался для Ромма новым источником творческой энергии. Не останавливаясь, не откладывая, режиссер приступил к следующей, необычной для себя работе — к фильму «Обыкновенный фашизм». Необычность формы — фильм делался на документальной основе — не уводила художника от постоянно волнующих его общественных проблем. Документальность помогала их развитию и углублению.

В статье об «Обыкновенном фашизме» Ромм подробно рассказывает о том, как работала группа, как в спорах и сомнениях утверждался и формулировался замысел, как отбирались нужные кадры, как рождался авторский закадровый текст. Статья об этом, четырнадцатом фильме Ромма дает полное представление о творческой молодости мастера, о его зрелой гражданственности и устремленности в будущее.

После «Обыкновенного фашизма» Ромм приступил к следующей работе. Он назвал ее «Мир сегодня». Картина должна была стать размышлением о прошлом и будущем, о жизни молодежи, о борьбе идей в современном мире. Часть материала составлялась из кинодокументов, часть снималась специально. Сценарий «Мир сегодня» составители решили включить в этот том как документ, свидетельствующий о направлении мыслей художника, о тех проблемах, решением которых он был занят.

Ему хватало творческой энергии. Не хватило жизни. За несколько минут до смерти Михаил Ромм работал. На пути к его дому был Герман Лавров — они должны были встретиться, чтобы отобрать фотоматериалы…

Завершили картину ученики Ромма, она вышла на экран под названием «И все-таки я верю»…

14 картин и одна жизнь От автора [1]

Итак, пришел час воспоминаний.

Я полагаю, что у каждого человека, когда приходит его время, возникает опасное и соблазнительное желание вспомнить свою жизнь. Судьба каждого из нас представляется нам поучительной, особенной и не похожей на другие судьбы. Помните, у Толстого, когда Левин, не зная, куда девать свое счастье, изливает душу первому, кто согласен слушать его, — коридорному в номерах, то коридорный, заразившись чужим волнением, вдруг страстно подхватывает:

— Моя жизнь тоже была очень удивительная! Я сызмальства…[2]

Но тут, по прихоти Толстого, звонок из номеров обрывает чуть было не состоявшиеся мемуары.

Разумеется, жажда излиться возникает у каждого по-своему и в результате самых разных побудительных причин…

Иные пишут воспоминания от злости, другие же, наоборот, из чистой добросовестности.

Я веселый… Я прожил легкую жизнь. Мне все удавалось, меня считали везучим и даже приносящим счастье. Мне скоро 70. По меньшей мере две трети моей жизни я был веселым счастливчиком: захотел стать скульптором] — стал, захотел стать сцен[аристом] — стал, зах[отел] стать реж[иссером]. Все смог. [Так] что будут воспоминания счастливчика, воспоминания оптимиста!