О себе, о людях, о фильмах - [135]

Мы прошли через какую-то площадь где-то около бульвара Сен-Мишель.

Очень узкая улочка, в которой две машины рядом стоять уже не смогут. Никакой вывески.

В огромном полутемном зале сидели одинокие люди — кто за столиком, кто в маленькой ложе. Когда выступал оркестр, люди вставали, мужчины подходили к женщинам, приглашали их. Кончался танец, и они расходились поодиночке. Было так темно, что первые минут десять я почти ничего не видел. Потом привык, пригляделся. Но лица все-таки были еле видны. Какой-то пожилой человек в морской форме, какой-то приличный господин в белом воротничке. Женщины, одетые в темное, неопределенного возраста. Танцы тоже были немножко старомодные: вальсы, танго, фоксы. Иногда вдруг какой-то современный танец, но его танцевали мало.

Ровно в час ночи хозяин этого дансинга для одиноких громко сказал через микрофон: «Через две минуты конец». И произошло странное: все женщины стремглав ринулись к выходу. Не прошло и минуты, как не было никого. Зал был пуст. Я спросил спутника:

— Почему такое бегство?

Он сказал:

— Сейчас увидите.

Через несколько секунд вспыхнул ослепительно яркий свет.

Никто не хотел показывать лицо при этом свете.

Мы со спутником вышли. Вот эти ушли вдвоем. Вот еще двое ушли вместе. А вот этот еще топчется. И она топчется на той стороне тротуара.

Нет, это совсем не проститутки, и совсем не альфонсы, это просто одинокие люди в огромном городе.

Но вернемся вновь к этому непонятному поколению. Лет пять или шесть тому назад возникло вдруг мощное движение хиппи. Возникло в Сан-Франциско. Сначала все издевались над хиппи. Хиппи раскрашивали себя цветными мелками, одевались самым странным образом, вели себя как блаженные или душевнобольные. Но потом вьіяснилось, что это, пусть нелепая, но все же форма протеста против капитализма. Среди хиппи ecть дети состоятельных родителей, которым предстояла прекрасная карьера и обспеченное будущее. Они убежали из своих домов и скрылись. Они ненавидят город, ненавидят войну, ненавидят насилие, ненавидит буржуазный^: уклад.

Когда состоялась первая демонстраций хиппи против агрессии во Вьетнаме, полицейские; как положено, бросились на них с дубинками, но хиппи протягивали им цветы и кричали: «Мы вас тоже любим, не бейте нас».

Оказалось, что у хиппи есть своя идеология. Эта идеология — помесь христианства, толстовства, гандизма, идеология непротивления злу, бескорыстии, презрения к деньгам:

Замечательный эпизод произошел однажды на нью-йоркской бирже в разгар делового дня.

Все знают, что представляет собой нью-йоркская биржа. Эго сумасшедший дом, это каша возбужденных, жестикулирующих, кричащих людей. Стремительные колонки цифр: доллары, доллары, акции, доллары.

Хиппи достали пропуска на нью-йоркскую биржу. На этот раз они не раскрашивали, разумеется, лица мелками и были одеты так, как одеваются все нью-йоркцы. Посетителям положено стоять наверху, на галерее. Биржевая торговля происходит внизу. И вот вдруг десять или пятнадцать молодых людей-хиппи вынули пачки однодолларовых бумажек и стали штука за штукой бросать эти доллары вниз. Бумажки медленно падали на пол. Их не замечали, пока кто-то из биржевых маклеров не крикнул: «Ведь это доллары!» И произошло невероятное: маклеры, которые ворочали тысячами, сотнями тысяч, стали хватать эти доллары. Биржа прекратила работу. Люди ползали на полу, хватали доллары на лету, подскакивали, ловили. А хиппи весело хохотали.

Ну, разумеется, движение хиппи бесперспективно, и это только одно из уродств капиталистического мира. Но это движение перебросилось из Америки в Европу, в латиноамериканские страны (правда, там оно нашло менее благоприятную почву). Появились хиппи в Лондоне, даже в Голландии. Некоторые из них носили на шее [нечто] вроде коровьих колокольчиков, другие — венки или ожерелья из цветов.

К сожалению, практика хиппи очень скоро оказалась связанной с наркотиками, в частности — с ЛСД. Этот препарат дает мирные, блаженные галлюцинации, а изготовить его может любой студент в химической лаборатории своего университета. Формула препарата очень проста. Выяснилось также, что шкурка банана тоже дает наркотик. Вокруг хиппи выросла целая кустарная промышленность. Торговцы обдирали бананы, сушили шкурки, толкли их в порошок и извлекали наркотик. А сама мякоть бананов расходилась в детские дома или просто выбрасывалась.

Но как бы ни был странен этот зигзаг пути современной молодежи, все же в нем есть презрение и ненависть к доллару, к буржуазному укладу, к наживе, к войне, к насилию.

Я намеренно подчеркиваю молодежные экстремы 50-х — 60-х годов. Но рядом с этим росло прогрессивное движение здоровой, прекрасной, морально чистой молодежи. Эта молодежь спасает из грязи и нефти сокровища Флоренции, восстанавливает разрушенный землетрясением Скопле, организует совместные интернациональные молодежные кемпинги, едет в слаборазвитые страны мира, чтобы помогать и учить, как когда-то шли в народ наши народники. В Западной Германии студенток называют «дочерьми революции».

Эта молодежь оптимистична. Она не боится полиции, дубинок и слезоточивых газов. Кипящие и задорные толпы таких юношей и девушек я видел в Париже во время разгона демонстрации на бульваре Сен-Мишель.