О себе, о людях, о фильмах - [131]

Ну а если человек выиграл, то к его услугам ресторан, гостиница и все развлечения. Все равно он оставит все на озере Тахо. Кстати, даже самые крупные выигрыши выплачиваются только серебром. Хотите банкноты — ищите банк, здесь нет бумажных денег. Я видел пожилую японку, она стояла, растерянно улыбаясь: девушка выкладывала перед ней пятьсот долларов серебром. Это целая груда серебра, ее не утащишь отсюда.

В пятницу вечером и в субботу утром потоки «серых собак» несутся к озеру Тахо. Люди настолько безумеют среди грохота этих машинок, звона денег, резких звонков, да еще вдобавок оглушительного джаза, что их охватывает какое-то патологическое возбуждение. Женщины покупают специальный пластырь с подушечкой внутри и приклеивают его на ладонь правой руки, потому что в азарте игры они могут до крови содрать кожу и не заметить этого.

Вообще говоря, в Америке серебряные доллары не в ходу. Идут бумажные. Но на озере Тахо для удобства игры обращаются именно серебряные доллары, которые были когда-то выпущены американским банком. Если человек в Сан-Франциско платит серебряными долларами, то продавец непременно улыбнется и доверительно скажет: «Тахо?»

Совсем по-другому выглядит в Париже знаменитая Пляс Пигаль — район проституции, стриптиза и, разумеется, мелких игорных заведений. Стриптиз здесь в каждом доме, в каждом подвале. На витрине образчики голых девочек. Стоит зазывала, который обещает интересную программу. Девочки приходят на работу — иные вечером, иные с утра (есть круглосуточные заведения). Они идут скромно одетые, с маленькими чемоданчиками и ныряют в свой подвал. Это нищие труженицы бизнеса.

Индустрия развлечения идет в парной упряжке с индустрией преступлений. Если собрать из журналов фотографии убитых, изнасилованных, ограбленных, застреленных и задушенных за месяц, — то получится невероятная коллекция. Реклама преступления, как известно, подкрепляется кинематографом и телевидением.

Я думаю, что можно сделать очень выразительный эпизод, монтируя кинематографические преступления с подлинными. Вы, пожалуй, не отличите, где факт, а где кино.

Столь же выразительный эпизод можно смонтировать из того эротического потока, который предлагает кинематограф на экранах мира. Трудно сказать, какой стране здесь принадлежит пальма первенства. Недавно три крупных итальянских режиссера — Де Сика, Росселини и Висконти — дали интервью в одном из итальянских журналов о тревожном развитии порнографии в итальянском кино. Речь идет уже не об эротических картинах, а о картинах просто непристойных.

Вот, например, картина «Бора-Бора». Молодая жена убегает от мужа. Она слишком рано вышла замуж, и ей надоела однообразная любовь. Где-то на острове «Бора-Бора» она находит красивого полинезийца и сходится с ним. Но муж разыскивает ее. Он присутствует при сцене сожительства жены с полинезийцем, причем жена знает, что муж видит это зрелище. И муж, и жена приходят в восторг. Присутствие свидетеля делает ощущение особо острым. Правда, возмущенный полинезиец набивает мужу морду и уходит, но теперь счастливые супруги знают путь обновления. Они возвращаются в Европу с тем, чтобы найти третьего удобного сожителя. Картина вышла на экран.

Или вот, например, картина, которая называется, кажется, «Сексуальная революция». Смысл ее в том, что в маленькой гостинице среди жильцов оказывается десять девушек и десять мужчин, из которых девять молодых. Тот, который постарше, выступает с проповедью общности любви. Каждая девушка имеет право на счастье. В результате мужчины тянут жребий и устанавливают очередь: каждый должен переспать с каждой. Сюжет этот, разумеется, дает пищу для очень эффектных комбинаций.

Я не собираюсь включать в фильм непристойные кадры, но разоблачение эротики, которая стала в мире сегодня непременным соусом, а иногда и основным блюдом искусства, мне кажется, необходимо. Это не только кино, это и журналы, это и реклама товаров, это вся жизнь. Это непременная составная часть пропаганды. Темой эпизода фильма должна стать индустрия эротики. Я думаю, что если точно и выразительно снять хотя бы журнальные фото и рекламу, лишь изредка врезая живой кадр, то можно сделать осмысленный, серьезный и точно бьющий в цель эпизод.

Третий и, может быть, наиболее мощный соблазн капиталистического города — это мир вещей.

Посмотрите на современный автомобильный салон. Красота этих машин поражает. Вы видите машину в разрезе, снизу, сверху, внутри и снаружи. Машины медленно вращаются вокруг вас, переворачиваются, показывают все внутренности. Они невероятно красивы. Они подсвечены специальным светом. Они поднимаются вверх на каких-то стеклянных или стальных колоннах, потом опускаются вниз. Машина стала одним из богов современного мира.

И возникает особый сорт безумия: жажда вещей, жажда комфорта.

Любопытно посмотреть на толпу покупательниц в дни распродажи в большом городе. Магазины выбрасывают в эти дни товары прошлого сезона. Висят плакаты: «Вчера стоило столько-то, сегодня — столько-то». Цифры производят магическое впечатление. Универмаги набиты битком. Женщины хватают вещи, по-моему, даже ненужные. Азарт покупок возбуждает их, как наркотик. Даже измученные, мокрые продавцы в такие дни не так вежливы, как обычно.