О себе, и своем творчестве - [9]

Мы видели, что опера, как и всякое вечернее увеселение, продается, а потому все попытки ее изменить наталкиваются на вполне определенные препятствия. Мы видим: это развлечение должно быть праздничным и порождающим иллюзии. Отчего?

Современное общество, так сказать, "немыслимо" без старой оперы. Порождаемые ею иллюзии выполняют общественно важные функции. Опьянение необходимо: его нечем заменить {"Жизнь, бремя которой возложено на наши плечи, слишком тяжела для нас, приносит нам слишком много страданий, разочарований, неразрешимых задач. Чтобы вынести ее бремя, нам не обойтись без болеутоляющих средств. Они существуют, пожалуй, в трех разновидностях: сильные отвлекающие средства, благодаря которым мы не придаем значения своим бедам; суррогаты удовольствий, смягчающие беды, и наркотики, дурманящие нас до бесчувствия. Нечто подобное совершенно необходимо. Суррогаты удовольствий, предоставляемые искусством, по сравнению с реальной жизнью иллюзия, но тем не менее психически не менее действенны благодаря той роли, которую фантазия играет в духовной жизни людей" (Фрейд, Неприятное в культуре). "Иногда именно из-за этих наркотиков огромные запасы энергии расходуются впустую, вместо того, чтобы пойти на облегчение людской судьбы" (там же).}. Где, как не в опере, человеку предоставляется возможность оставаться человеком! Все его мыслительные функции давно уже свелись к боязливой недоверчивости, обману других людей, эгоистической расчетливости.

Старая опера не только потому все еще существует, что она стара, а главным образом потому, что в мире, которому она служит, все осталось по-старому. Правда, не совсем. И в этом-то и заключаются перспективы новой оперы. Ныне уже можно задаться вопросом: а не находится ли опера уже в таком состоянии, при котором дальнейшие нововведения приведут не к обновлению этого вида искусства, а к его разрушению? {В опере "Махагони" это те нововведения, которые дают театру возможность поставить картины нравов (вскрыть тот факт, что и наслаждение и наслаждающиеся выступают как товар), и те, благодаря которым происходит моральное воспитание зрителя.}

Пусть "Махагони" в высшей степени кулинарное изделие, - как и всякая другая опера, - она тем не менее обладает уже и социально-преобразующей функцией: она подвергает дискуссии именно кулинаризм, она нападает на общество, нуждающееся в таких операх; она, так сказать, все еще прочно сидит на старом суку, но уже по крайней мере понемногу подпиливает его (нечаянно или намеренно)...

И все это новшества

Сделали пеньем своим.

_Подлинные_ нововведения подрывают основы.

5. ЗА НОВОВВЕДЕНИЯ - ПРОТИВ ОБНОВЛЕНИЯ!

Опера "Махагони" написана два года назад, в 1928/29 году. В последовавших за ней работах были предприняты попытки все сильнее выпятить поучительное за счет кулинарного. Иными словами, превратить средство наслаждения в средство поучения, а театр - из увеселительного заведения в орган гласности.

1930

НЕЧТО: К ВОПРОСУ О РЕАЛИЗМЕ

Очень редко удается испытать реальную действенность художественных методов. В большинстве случаев слышишь либо их признание ("Да, так, как ты излагаешь, это у нас принято"), либо же художественный метод испытывает на себе "удар" с какой-то стороны. Но вот небольшой пример удачного испытания метода.

Вместе с З. Дудовым и Г. Эйслером я сделал фильм "Куле Вампе" об отчаянном положении берлинских безработных. Это был монтаж нескольких довольно самостоятельных небольших пьес. Первая из них рассказывала о самоубийстве одного молодого безработного. Цензура чинила нам большие препятствия, и дело дошло до заседания поверенных кинофирмы с цензором.

Цензор оказался умным человеком. Он сказал: "Никто не оспаривает вашего права показать самоубийство. Самоубийства случаются. Вы можете показать и самоубийство безработного. Бывают и такие случаи. Я не вижу причин скрывать это, господа. Но у меня есть возражения против того, как вы показали самоубийство вашего безработного. Это не в интересах той группы общества, которую представляю я и интересы которой защищаю. К сожалению, я должен сделать вам упрек по _художественной_ линии".

Мы (уязвленно):?

Он продолжал: "Да, вы будете удивлены, что я предъявляю вашему изложению событий упрек в том, что оно кажется мне недостаточно _человечным_. Вы изобразили не человека, а, скажем без церемоний, тип. Ваш безработный не является полноценным индивидуумом, человеком из плоти и крови, отличающимся от других людей своими заботами, радостями, наконец, просто своей особенной судьбой. Он написан поверхностно - как художники вы должны извинить меня за это сильное выражение, - ибо мы _слишком мало о нем узнаем_. Однако последствия этого оказываются по своей природе уже _политическими_ и заставляют меня поднять вопрос о возможности разрешения вашего фильма. У него есть тенденция изобразить самоубийство как явление типическое, не как участь того или иного (не совсем здорового) индивидуума, а как судьбу целого класса! Вы придерживаетесь той точки зрения, что общество толкает молодого человека на самоубийство, лишая его возможности найти работу. И вы не стесняетесь намекнуть на то, что надлежит посоветовать безработным, дабы в этом вопросе наступило изменение. Нет, господа, в данном случае вы поступили не как художники. Вы не ставили своей задачей показать потрясающую судьбу отдельного человека, чего вам никто бы не запретил".