О русском воровстве и мздоимстве - [41]

Глава 9

Репутация чиновников, или Поразительная закономерность

Пароходы?! Ну нет... Пароход — это уголь, железо, бронза, подряды... Нельзя! Никак нельзя! Наши чиновники все украдут!

Князь Меншиков (правнук «того самого»), министр флота при Николае I

Вот российские чиновники, похоже, и правда во все времена заслуженно имели печальную репутацию.

В России чиновников традиционно не любили, ругали «крапивным семенем» и «кувшинными рылами». Обижали «бедняжек », одним словом. Вопрос: почему? Потому что чиновники на Руси были особенно зловредными или потому, что отношение к ним было другое, более требовательное?

«Шемякин суд» — это вошедший в поговорку символ «неправды» и мздоимства. Так народ увековечил имя Шемяки — личности исторической, претендента на трон в XV веке...

В те стародавние времена после смерти великого князя Василия I в Москве началась жестокая борьба за великое княжение между его сыном Василием II Васильевичем и его двоюродными братьями: Дмитрием Шемякой и Василием Косым.

Косой попал в плен к Василию II, и тот приказал его ослепить (потому он и Косой). Дмитрий Щемяка стал мстить за брата. Внезапно напав, он захватил в плен самого Василия II и тоже ослепил его.

По традиции, шедшей еще из Византии, слепой не мог занимать престол.

В итоге единственным зрячим в компании претендентов оказался Шемяка, он и сел на трон. Но с точки зрения современников, был он князем «неправым» и «немилостивым».

Подчинялись ему неохотно. Придя к власти, Шемяка и его двор остро нуждались в деньгах. Для их добычи они устраивали «неправый» суд, в котором решение выносилось в зависимости от толщины кошелька тяжущихся. Точь-в-точь как вышеописанный император Веспасиан в Риме.

Это не делало Шемяку популярнее. В конце концов войска Василия II в открытом бою его победили, а проигравший Шемяка бежал в Новгород, где и был отравлен.

Василий II, несмотря на слепоту, в нарушение византийской традиции сел на престол и вошел в историю как Василий Темный.

А выражение «Шемякин суд» стало нарицательным,означая судпродажный и неправый. Но вот в чем опять же вопрос: все суды на Руси были, куда ни кинь, «Шемякины»? Или просто на Руси жестче, нетерпимее относились к «неправде», потому Шемяка и «врезался намертво» в народную память?

«Птенцы гнезда Петрова», или Доподражались

Чтоб тебе жить в эпоху перемен!

Китайское проклятие

Приведенных фактов, надеюсь, достаточно, чтобы обосновать главное: Россия — никогда не была патологически вороватой, бесчестной страной. Немного обобщим: что, собственно, понимается под воровством? Ответим: речь идет о трех, разных, хотя и родственных понятиях, а именно:

1. Воровство как уровень преступности в обществе.

2. Воровство как нечестность в делах, бизнесе.

3. Воровство как казнокрадство, расхищение национальных богатств.

Во всех трех значениях большую часть нашей истории в России воровали не больше, чем в Европе. Скорее — меньше.

Но будем справедливы: из всякого правила обязательно есть исключения. И в нашей истории бывали периоды, когда у нас воровали намного больше, чем на Западе.

Причем во всех трех смыслах. И преступность резко возрастала, и честности в делах становилось намного меньше, и масштабы казнокрадства стремительно шли вверх.

Эти «воровские периоды» всегда совпадают в России с периодами глобальных реформ. Удивительная закономерность: стоило России начать политику активной европеизации — и новые выдвиженцы неизменно оказывались главными жуликами.

Рыба гниет с головы. Когда верхи общества теряют интерес к общественным делам и используют свое положение для самообогащения, то и низы становятся эгоистичнее, циничнее, наглее. Стяжательство и эгоизм превращаются в норму общественной морали.

Начнем с того, что при Петре I в России взяточничество и воровство приобрели широчайший размах. Как ни боролся с этим Петр Алексеевич, а все без толку. Справедливости ради: ЛИЧНО сам Петр, при всех своих непривлекательных чертах, порой отдающих психической патологией, не был ни жаден, ни склонен к роскоши и расточительству.

Домик Петра в Петербурге очень скромен.

В Летнем саду у Петра был известный двухэтажный Летний дворец (хотя слово «дворец» ему Тоже никак не подходит, скорее — «дача»), а Домик находится на Петровской набережной. Вот он — «очень скромен». И в Петербурге, и в Архангельске (теперь в Коломенском в Москве), и в Переславле-Залесском, и в Вологде, и в Нижнем Новгороде...

Сам Петр не любил ни пышной парадной одежды, ни драгоценностей, ни дорогих экипажей. На свой собственный быт тратил исключительно мало. Его пиршества могли быть грубы и по сути вообще безобразны. Но они больше походили на попойки ремесленников или младших офицеров, чем на торжественные приемы и сказочные пиры коронованных особ с множеством перемен блюд, торжественным церемониалом и драгоценной посудой.

Сохранилась история о розыгрыше, который устроил Петр в первый год существования Петербурга одному голландскому капитану. Тот капитан привел свой корабль к Петербургу, и Петр лично выполнил работу лоцмана — ввел корабль в устье Невы. Представился он «лоцманом Петером», и пока вел корабль, болтал с капитаном, выпил рому, а потом пригласил его к себе домой «обсушиться». Поужинали, познакомил с женой. Расчувствовавшийся капитан подарил Екатерине полотна «на рубашки». И Петр прокомментировал: «В рубашках из такого полотна ты, Катя, будешь прямо Императрица!» Тут нежданно явился Меншиков, наряженный как всегда придворным франтом, и начал докладывать Петру. Капитан смутился. Но Петр сумел его убедить, что Петербург город маленький, и очень часто лоцманы и капитаны могут быть накоротке с придворными. Розыгрыш, уже с участием Меншикова, продолжался, пока не явился еще некий офицер и не начал по всей форме докладывать Петру.