О распознавании и собирании гравюр. Пособие для любителей - [31]

Какую правду, соединенную с поэзией, может представлять этого рода художественное произведение, показывают нам в их творениях знаменитые пейзажисты, как Клод Желе (Cl. Gelee, le Lorrain), Рюиздаль (Ruysdael), ван Гоен (v. Goyen), Гобема (Hobbema), Эвердинген (Everdingen), А. Ватерло (A. Waterloo), Рубенс, Тициан и другие. Для создания истинного художественного произведения вовсе не необходимо, чтобы художник сочинил ландшафт, свободно творил бы его из своей фантазии (идеальный ландшафт); он может изобразить вид и из действительности и так представить ее, что туземец или знаток местности тотчас узнает ее на картине; но он поймет действительность поэтическим, т. е. художественным чутьем и выльет ее в форме идеального понимания.

Дело не в том, чтобы каждое дерево, каждый куст, каждый камушек заняли на картине то самое место, которое они занимали в действительности; художник должен держаться только общих очерков целого и уже творчеством своим создать необходимое для ясного выражения своей идеи. Поэтому великие художники в этом отношении поступают свободно с сюжетом, в особенности при изображении переднего плана, нисколько этим не вредя сходству местности.

Подобно тому, как прежде изображали исторические портреты, так точно любили писать или гравировать и  г е р о и ч е с к и е  л а н д ш а ф т ы. Так назывался пейзаж, обставленный храмами, древними развалинами, обелисками, гигантскими обломками скал, могучими водопадами. В особенности любили этот род живописи Клод Желе и английские пейзажисты, как это можно видеть на многих картинах первого и на различных гравюрах Ричарда Улетта по Уильсону и другим живописцам.

В одинаковом отношении к внутреннему содержанию художественного произведения должна находиться и внешняя его форма – в данном случае рисунок. Можно быть одушевленным гениальнейшими идеями и не иметь никакого права на честь истинного художника, когда не обладаешь способностью облечь эти идеи в соответствующую форму. Чтобы идея могла подвергнуться обсуждению знатока искусства, она должна получить внешнюю оболочку, кровь и плоть. Художественное произведение, как человек, состоит из души и тела, и знаток признает только изящную душу в прекрасном теле.

При кратком изложении главных моментов, важных при обсуждении композиции, мы здесь прежде всего должны указать на то, что  п р а в и л ь н ы й  р и с у н о к  является первым условием художественного произведения. Все лица и предметы в их очертаниях, позах и сокращениях должны соответствовать действительности, правилам анатомии и перспективы. Каждый человеческий образ должен наружно иметь тот характер, который ему свойственен по идее композиции. В этом отношении художники часто грешат, не передавая достаточно психологическое выражение героя или преувеличивая его душевное состояние до чудовищности. Так, при изображении помешавшегося Аира художники обыкновенно или уродуют его до смешного, или превращают в театрального героя.

Все характеры должны быть психологически верны в композиции. Для исторической правды изложения вовсе не нужно выводить на сцену столько лиц, сколько их было в действительности. Художник должен выбрать лишь столько лиц и придаточных предметов, сколько необходимо для воплощения выражаемой идеи. Второстепенное должно быть подчинено главному и находиться с последним в причинной связи. Аксессуары не должны выступать на первом плане и принимать большие размеры, занимать место главного предмета и привлекать на себя все внимание. Так, художник погрешил бы в портрете, если бы он с особенной тщательностью обработал драгоценности, кружева, меха и т. п. и при этом оставил бы на заднем плане главный предмет – портрет.

Историческая правда в общем и в частностях должна быть соблюдена и в отношении законов, нравов и обычаев эпохи, к которой относится композиция. Против этого правила грешил, например, Кальяри (Cagliari) в его знаменитой картине «Свадьба в Кане», перенесший это библейское событие в Венецию и к его времени и изобразивший окружавшие его местность и костюмы. И Рембрандт часто придавал своим библейским фигурам фантастические костюмы, не оправдываемые историей. Не лучше поступали немецкие художники XVI столетия.

При обсуждении художественного произведения следует обращать внимание и на распорядок его. Мы под этим разумеем взаимное отношение отдельных лиц или их группировку. Общим правилом следует признать, что главные личности должны быть размещены на первых местах, дабы первый взгляд падал на них, и они тотчас были бы узнаваемы, чтобы и освещение сосредоточено было бы на них. Остальные лица картины должны находиться в очевидной связи с главными. На картине Каульбаха в берлинском музее «Реформация» главные лица композиции хотя и поставлены на выдающемся месте, но они все-таки отодвинуты богатыми изображениями первого плана, кроме того, различным группам картины как будто дела нет до главных ее личностей.

Для правильного порядка картины необходимо еще точное соблюдение перспективы.

Но и при добросовестном соблюдении указанных условий знаток требует еще, в заключение, стройного исполнения целого. Гармония есть превращение идеи в образ: массы композиции так должны быть соединены светом и тенью, чтобы они представляли для глаза как бы одно целое. Живописцу труднее достигнуть гармонии, чем граверу, так как первому приходится взвешивать не только свет и тени, но и краски. А различные свойства красок постоянно производят между ними борьбу. Чтобы привести картину в гармоническое состояние, художник должен ослаблять характеристическую особенность одной краски в пользу другой; в картине одна краска должна служить другой. Легче установить гармонию в одноцветном (тушеванном) рисунке, так как здесь дело состоит лишь в том, чтобы установить правильные отношения между светом и тенью. То же самое и в гравюре.