Однажды я возвращался с бегов. Поссорился со своей девушкой, а когда я ссорюсь с женщиной – очень расстраиваюсь. В тот вечер я выиграл где-то $180 и был совсем в говно. И вот я еду себе, и когда приостановился на светофоре, четверо черных парней в машине за мной бьют меня в бампер и немного толкают. Когда мужик поссорился с женщиной, с ним лучше не связываться, знаете. Он убийца. И вот я дал себя обогнать. Они подъезжают к следующему светофору, а я сзади догоняю и тоже бью их в бампер, сильно. На следующем светофоре я их в бампер стукнул еще сильней, как вдруг они взялись от меня удирать – четверо черных парней, здоровые – а я еду за ними. Мы сворачиваем за углы, визжим. Вот один белый старик гонится за четырьмя молодыми черными кошаками в машине. «Я вас урою», – орал я. Мы идем юзом, прямо как в кино, и у меня такое чувство, что мне оно и впрямь под силу, между прочим. Когда ощущаешь, будто можешь это сделать, поди знай? Мы визжим себе, как вдруг они подкатывают к обочине, я останавливаюсь за ними. Наконец-то мне доведется вышибить дерьмо из всех четверых этих парней. Они б могли быть и белыми; просто так вышло, что они черные, понимаете. Я против черных, это правда. Я против желтых, против чего угодно. В общем, открываю я дверцу своей машины и выхожу. Я в большом таком бушлате, он меня еще крупнее делает, чем я на самом деле. Я за ними гнался и вот готов их цапнуть… и только начинаю двигаться к их машине, вжик, они срываются с места. Я прыгнул обратно к себе в машину, но потерял их.
гляди, говорю, только глянь на тот дом!
правда же чу́дное местечко чтобы в нем
надраться?
ты вечно об этом думаешь, говорит она, ты считаешь
что все только рассиживают да
надираются.
а глянь на тот вон дом, говорю я, у него окна как
в церкви. Спорим они прям сейчас там сидят
и надираются!
вовсе не так, говорит она.
я хочу купить такое место, говорю я, в котором можно
надираться. просто маленький такой домик где крылечко
проваливается… 2 голодные немецкие овчарки… краска
слущивается
с досок.
так и купи, говорит она, покупай.
он где-то, говорю я, я знаю он где-то есть.
мы въезжаем ко мне во двор до этого заскочив в
винную лавку. у нас 4 бутылки белого
немецкого вина. мы
надеремся.
ничто не сравнится с тем чтоб надраться,
особенно в правильных обстоятельствах.
в смысле, пока тебе не слишком уж
скверно.
тут из-за меня вечно
вызывают полицию.
я желаю надраться в таком месте как старый
замок Уильяма Рэнди Хёрста
[75].
желаю бродить из одной залы в другую
кокая полные бутылки о стены,
свободный в своей погибели.
здесь средь голытьбы никакого понимания
нужды к моим звукам и моим прихватам.
они должны высыпаться своими ночами
чтоб была сила для дней на фабрике
поэтому быстренько вызванивают закон
пусть даже мне бы показалось
что им нужно надраться больше чем
кому бы то ни было.
и когда мы входим она говорит:
ну, у нас будет спокойный вечер?
а я отвечаю: не знаю.
я намерен надраться.
он сидит в кресле напротив меня,
«выглядишь здоровым», – говорит он таким голосом что
чуть ли не обескуражен.
«3 бутылки белого немецкого вина каждый вечер», —
сообщаю ему я.
«а людям скажешь?» – спрашивает
он. подходит к холодильнику и открывает
дверцу: «столько витаминов…»
«гидрохлорид тиамина, – говорю я, – б-2, холин, б-6, фолиевая
кислота, цинк, е, б-12, ниацин, кальций-магний,
комплекс а-е, паарааминобензойная… и 3 бутылки белого
немецкого вина каждый вечер…»
«а что это за штука в банках над раковиной?» – спрашивает
он.
«травы, говорю ему я, – золотая печать, душистый базилик,
люцерна с мятой, му, лимонная трава, шиповник, папая,
готу кола, клевер, окопник, пажитник, сассафрас
и ромашка… и еще я пью родниковую воду, минеральную
воду и 3 бутылки немецкого белого вина…»
«ты людям-то сообщишь?» —
спрашивает он.
«что сообщу? – спрашиваю я. – я не ем ничего, что ходит на
4 ногах и я не людоед а также вычеркнуты кенгуру
и мартышки…»
«я про то, – говорит он, – что люди тебя считали
лютым парнем…»
«а, – говорю я, – я такой…»
«но как же быть с твоим образом? – спрашивает он. – люди не рассчитывают
что ты будешь таким…»
«знаю, – говорю я, – с меня сошло пивное брюхо. я с 44 размера
опустился до 38, сбросил 21 фунт…»
«я в том смысле, – продолжает он, – что ты представлял человека беспечно
и храбро идущего к смерти, глупо но
стильно как Дон Кихот, ветряные мельницы…»
«никому не рассказывай, – отвечаю я, – и может мы еще спасем
образ или хотя бы продлим его…»
«дальше ты отправишься к Богу», – говорит он.
«мой бог, – говорю я, – это 3 бутылки…»
«ладно, – перебивает он, – наверно это нормально».
«я все еще ебусь, – говорю я, – и играю на лошадках и мне нравится
ходить на боксерские матчи и я по-прежнему люблю свою дочь
