О пьянстве - [22]
Вопрос: Вы можете писать и пить одновременно?
Буковски: Когда пьешь, трудно писать прозу, потому что проза – это очень много работы. У меня так не получается. Когда пьешь, прозу писать слишком неромантично.
А поэзия – это другое. У тебя в уме есть то, что хочешь уложить в строку – и чтобы она поражала. Когда пьян, становишься чуток театральным, чуток слезливым. Играет симфоническая музыка, а ты куришь сигару. Берешь пиво – и вот сейчас настучишь эти пять, шесть, пятнадцать или тридцать замечательных строк. Начинаешь пить и писать стихи ночь напролет. Утром находишь их на полу. Вычеркиваешь скверные строки – и у тебя уже стихи. Процентов шестьдесят строк плохи; но когда склепываешь оставшиеся, выходит стихотворение.
Я не всегда пишу пьяным. Я пишу трезвым, пьяным, когда мне хорошо и когда мне плохо. У меня нет никакого особого поэтического состояния.
Вопрос: Гор Видал однажды сказал, что за одним-двумя исключениями все американские писатели – пьяницы[63]. Он прав?
Буковски: Это не он один говорил. Джеймз Дики[64] сказал, что рука об руку с поэзией идут две вещи – алкоголизм и самоубийство. Я знаю многих писателей, и, насколько мне известно, все, кроме одного, пьют. Большинство тех, у кого есть хоть капля таланта, – пьяницы, если вдуматься. По правде.
Пьянство – штука эмоциональная. Оно вытряхивает из стандартности повседневной жизни, из всего, что не меняется. Выдергивает из тела и разума и швыряет об стену. По-моему, пьянство – вид самоубийства, когда тебе дозволено вернуться к жизни и назавтра все начать заново. Убиваешь себя – а потом возрождаешься. Я, наверно, прожил так уже десять или пятнадцать тысяч жизней.
Из «Мастака»[65]
Проснулся я гораздо позже в обитой красным кабинке в глубине бара. Встал и огляделся. Никого уже не было. Часы говорили 3:15. Я ткнулся в дверь, она была заперта. Я зашел за стойку и взял себе бутылку пива, открыл ее, вернулся и сел. Потом сходил и взял себе сигару и пакет хрустящей картошки. Допил пиво, встал и отыскал бутылку водки, одну скотча и снова сел. Смешал их с водой; я курил сигары и жевал вяленую говядину, хрустящую картошку и яйца вкрутую.
Пил я до 5 утра. После этого прибрал в баре, все поставил на места, подошел к двери, сам себя выпустил. При этом увидел, как подъезжает полицейская машина. Пока я брел, они медленно ехали за мной следом.
Через квартал подтянулись ближе. Сотрудник высунул голову наружу.
– Эй, приятель!
Огнями своими светили мне прямо в лицо.
– Ты что делаешь?
– Домой иду.
– Живешь где-то здесь?
– Да.
– Где?
– Лонгвуд-авеню, 2122.
– А чего это из бара выходил?
– Я уборщик.
– Кто хозяин бара?
– Дама по имени Джуэл.
– Влезай.
Я влез.
– Покажи нам, где живешь.
Они отвезли меня домой.
– Теперь вылезай и звони в дверь.
Я прошел по дорожке. Поднялся на крыльцо, позвонил. Ответа не было.
Я позвонил еще, несколько раз. Наконец дверь отворилась. Там в пижамах и халатах стояли мои мать с отцом.
– Ты пьян! – завопил мой отец.
– Да.
– Где ты берешь деньги на пьянство? У тебя же нет денег!
– Устроюсь на работу.
– Ты пьян! Ты пьян! Мой Сын – Пьянчуга! Мой Сын – Проклятый Никчемный Пьянчуга!
Волосы на голове у моего отца стояли чокнутыми клочьями. Брови у него были необузданные, лицо раздуто и покраснело от сна.
– Вы так себя ведете, как будто я кого-то убил.
– Никакой разницы!
– …уй, бля…
Вдруг я сблевнул им на персидский коврик «Дерево жизни». Мать заорала. Отец ринулся на меня.
– Тебе известно, что мы делаем с собакой, когда она срет на коврик?
– Да.
Он схватил меня за загривок. Нажал сверху, заставляя меня согнуться в поясе. Он пытался поставить меня на колени.
– Я тебе покажу.
– Не…
Лицо у меня туда чуть не попало.
– Я покажу тебе, что мы делаем с собаками!
С пола я воспрянул с ударом. То было идеальное попадание. Спотыкаясь, он завалился через всю комнату и уселся на тахту. Я подошел к нему следом.
– Вставай.
Он сидел. Я услышать мать.
– Ты Ударил Своего Отца! Ты Ударил Своего Отца! Ты Ударил Своего Отца!
Она вопила и драла мне лицо ногтями сбоку.
– Вставай, – сказал я отцу.
– Ты Ударил Своего Отца!
Она опять взялась царапать мне лицо. Я повернулся на нее посмотреть. Она взялась за другую сторону лица.
У меня по шее текла кровь, мочила мне рубашку, штаны, ботинки, коврик. Она уронила руки и уставилась на меня.
– Ты закончила?
Она не ответила. Я ушел к себе в спальню, думая: лучше бы мне уже найти работу.
***
Вернувшись в Лос-Анджелес, я отыскал дешевую гостиницу сразу рядом с Хувер-стрит, не вставал с кровати и пил. Некоторое время бухал, дня три или четыре. Не мог заставить себя читать объявления «требуется». Мысль о том, чтобы сидеть перед человеком за столом и сообщать ему, что я хочу получить работу, что я квалифицирован на получение работы, была для меня чересчур. Если честно, жизнь приводила меня в ужас – то, что человек вынужден делать, просто чтобы есть, спать и оставаться одетым. Поэтому я лежал в постели и бухал. Когда пьешь, весь мир по-прежнему на своем месте, но в это мгновение не держит тебя за глотку.
ай, бля[66]
Роман «Женщины» написан Ч. Буковски на волне популярности и содержит массу фирменных «фишек» Буковски: самоиронию, обилие сексуальных сцен, энергию сюжета. Герою книги 50 лет и зовут его Генри Чинаски; он является несомненным альтер-эго автора. Роман представляет собой череду более чем откровенных сексуальных сцен, которые объединены главным – бесконечной любовью героя к своим женщинам, любованием ими и грубовато-искренним восхищением.
Чарльз Буковски – культовый американский писатель, чья европейская популярность всегда обгоняла американскую (в одной Германии прижизненный тираж его книг перевалил за два миллиона), автор более сорока книг, среди которых романы, стихи, эссеистика и рассказы. Несмотря на порою шокирующий натурализм, его тексты полны лиричности, даже своеобразной сентиментальности. Буковски по праву считается мастером короткой формы, которую отточил в своей легендарной колонке «Записки старого козла», выходившей в лос-анджелесской андеграундной газете «Открытый город»; именно эти рассказы превратили его из поэта-аутсайдера в «кумира миллионов и властителя дум», как бы ни открещивался он сам от такого определения.
Вечный лирический (точнее антилирический) герой Буковски Генри Чинаски странствует по Америке времен Второй мировой… Города и городки сжигает «военная лихорадка». Жизнь бьет ключом — и частенько по голове. Виски льется рекой, впадающей в море пива. Женщины красивы и доступны. Полицейские миролюбивы. Будущего нет. Зато есть великолепное настоящее. Война — это весело!
«Хлеб с ветчиной» - самый проникновенный роман Буковски. Подобно "Приключениям Гекльберри Финна" и "Ловцу во ржи", он написан с точки зрения впечатлительного ребенка, имеющего дело с двуличием, претенциозностью и тщеславием взрослого мира. Ребенка, постепенно открывающего для себя алкоголь и женщин, азартные игры и мордобой, Д.Г. Лоуренса и Хемингуэя, Тургенева и Достоевского.
Это самая последняя книга Чарльза Буковски. Он умер в год (1994) ее публикации — и эта смерть не была неожиданной. Неудивительно, что одна из главных героинь «Макулатуры» — Леди Смерть — роковая, красивая, смертельно опасная, но — чаще всего — спасающая.Это самая грустная книга Чарльза Буковски. Другой получиться она, впрочем, и не могла. Жизнь то ли удалась, то ли не удалась, но все чаще кажется какой-то странной. Кругом — дураки. Мир — дерьмо, к тому же злое.Это самая странная книга Чарльза Буковски. Посвящается она «плохой литературе», а сама заигрывает со стилистикой нуар-детективов, причем аккурат между пародией и подражанием.А еще это, кажется, одна из самых личных книг Чарльза Буковски.
Чарльз Буковски – один из крупнейших американских писателей XX века, автор более сорока книг, среди которых романы, стихи, эссеистика и рассказы. Несмотря на порою шокирующий натурализм, его тексты полны лиричности, даже своеобразной сентиментальности.Свой первый роман «Почтамт», посвященный его работе в означенном заведении и многочисленным трагикомическим эскападам из жизни простого калифорнийского почтальона, Буковски написал в 50 лет. На это ушло двадцать ночей, двадцать пинт виски, тридцать пять упаковок пива и восемьдесят сигар.
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
Этот сборник рассказов понравится тем, кто развлекает себя в дороге, придумывая истории про случайных попутчиков. Здесь эти истории записаны аккуратно и тщательно. Но кажется, герои к такой документалистике не были готовы — никто не успел припрятать свои странности и выглядеть солидно и понятно. Фрагменты жизни совершенно разных людей мелькают как населенные пункты за окном. Может быть, на одной из станций вы увидите и себя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
С Владимиром мы познакомились в Мурманске. Он ехал в автобусе, с большим рюкзаком и… босой. Люди с интересом поглядывали на необычного пассажира, но начать разговор не решались. Мы первыми нарушили молчание: «Простите, а это Вы, тот самый путешественник, который путешествует без обуви?». Он для верности оглядел себя и утвердительно кивнул: «Да, это я». Поразили его глаза и улыбка, очень добрые, будто взглянул на тебя ангел с иконы… Панфилова Екатерина, редактор.
«В этой книге я не пытаюсь ставить вопрос о том, что такое лирика вообще, просто стихи, душа и струны. Не стоит делить жизнь только на две части».
«Я работал на бойнях, мыл посуду; работал на фабрике дневного света; развешивал афиши в нью-йоркских подземках, драил товарные вагоны и мыл пассажирские поезда в депо; был складским рабочим, экспедитором, почтальоном, бродягой, служителем автозаправки, отвечал за кокосы на фабрике тортиков, водил грузовики, был десятником на оптовом книжном складе, переносил бутылки крови и жал резиновые шланги в Красном Кресте; играл в кости, ставил на лошадей, был безумцем, дураком, богом…» – пишет о себе Буковски.
Блокнот в винных пятнах – отличный образ, точно передающий отношение Буковски к официозу. Именно на таких неприглядных страницах поэт-бунтарь, всю жизнь создававший себе репутацию «потерянного человека», «старого козла», фактотума, мог записать свои мысли о жизни, людях, литературе. Он намеренно снижает пафос: «Бессвязный очерк о поэтике и чертовой жизни, написанный за распитием шестерика», «Старый пьянчуга, которому больше не везло», «Старый козел исповедуется» – вот названия некоторых эссе, вошедших в эту книгу.