О психоанализе - [32]

Зайдя с другой стороны, я выяснил, что друзья, догнав нашу пациентку, отвели ее обратно – в дом мужа ее лучшей подруги, ибо в столь поздний час это было ближайшим местом, где она могла получить надлежащий уход. Там ее приняли весьма радушно. Здесь пациентка прервала свой рассказ, смутилась и, заерзав на своем месте, попыталась сменить тему. Очевидно, в ее памяти всплыло некое неприятное воспоминание. После того как в высшей степени упорное сопротивление больной удалось преодолеть, оказалось, что той же ночью произошло еще одно весьма примечательное событие. Гостеприимный хозяин страстно признался ей в любви, из-за чего возникла ситуация, которую, ввиду отсутствия дома хозяйки, можно было счесть неловкой и тягостной. Пациентка утверждала, что это признание в любви было для нее как гром среди ясного неба, однако подобные вещи обычно имеют долгую историю. Посему задача следующих нескольких недель состояла в том, чтобы шаг за шагом выяснить все подробности этой любовной истории. В итоге я получил полную картину, которую попытаюсь вкратце изложить следующим образом.

В детстве пациентка была настоящим сорванцом в юбке, любила только бурные мальчишеские игры, презирала свой собственный пол и не проявляла интереса к каким бы то ни было женским увлечениям и занятиям. С наступлением половой зрелости и приближением эротического конфликта она стала сторониться общества, ненавидела и презирала все, что хотя бы отдаленно напоминало ей о биологическом предназначении женщины, и жила в мире фантазий, не имевшем ничего общего с суровой реальностью. Так, примерно до 24 лет ей удавалось избегать всех тех милых авантюр, надежд и ожиданий, которые обычно волнуют девичье сердце в этом возрасте. Но затем она познакомилась с двумя молодыми людьми, которым было суждено прорваться сквозь окружавшую ее колючую изгородь. А. был мужем ее лучшей подруги; Б. был его холостым приятелем. Ей нравились оба. Тем не менее вскоре она пришла к выводу, что Б. ей нравится больше. Между ней и Б. быстро установились близкие отношения; вскоре друзья и близкие стали поговаривать о возможной помолвке. Благодаря тесному общению с Б. и подругой она часто контактировала и с А., чье присутствие заставляло ее волноваться и нервничать самым необъяснимым образом.

Примерно в то же время пациентка оказалась на большом званом вечере. Присутствовали там и ее друзья. Она задумалась и играла своим кольцом, когда оно вдруг соскочило с ее пальца и укатилось под стол. Оба молодых человека бросились его искать. Найти кольцо посчастливилось Б. Он с лукавой улыбкой надел кольцо ей на палец и сказал: «Вы знаете, что это означает!» Ее охватило странное, непреодолимое чувство; она сорвала кольцо с пальца и выбросила в открытое окно. Последовал неловкий момент. Некоторое время спустя пациентка покинула праздник в глубоком унынии.

Вскоре после этого так называемая судьба распорядилась так, что она приехала на тот же курорт, где отдыхали А. и его жена. Жена А. много нервничала и из-за плохого настроения часто оставалась дома. Пациентка гуляла вдвоем с А. Однажды они решили покататься в лодке. Пациентка так веселилась, что внезапно упала за борт. Плавать она не умела, и А. стоило больших трудов втащить ее, в полуобморочном состоянии, обратно в лодку. А затем он ее поцеловал. После этого романтического эпизода связь между ними стала только крепче. Дабы хоть как-то оправдать себя в собственных глазах, пациентка с еще большим рвением стала стремиться к помолвке с Б. и каждый день твердила себе, что в действительности любит только его. Естественно, это не могло ускользнуть от проницательных глаз ревнивой женщины. Жена А. догадалась о тайном увлечении своего мужа, в результате чего ее состояние заметно ухудшилось. В конце концов возникла необходимость поездки за границу на лечение.[52]

Во время прощального ужина появилась опасная возможность. Пациентка знала, что ее подруга и соперница уезжает в тот же вечер и что А. будет дома один. Конечно, она не думала об этом логически: некоторые женщины обладают замечательной способностью мыслить исключительно своими чувствами, а не своим интеллектом, так что им кажется, что они никогда и не помышляли о некоторых вещах. Во всяком случае, весь вечер ее не покидало очень странное чувство. Она сильно нервничала и, проводив жену А. до вокзала, на обратном пути впала в истерическое сумеречное состояние. Я спросил ее, о чем она думала или что чувствовала в тот момент, когда услышала топот копыт. Пациентка ответила, что ее охватила паника, чувство, что приближается что-то ужасное, от чего она уже не сможет убежать. После этого, как вы знаете, ее, совершенно изможденную, доставили обратно в дом А.

Для незатейливого ума подобное dénoue-ment[53] кажется совершенно очевидным. Обыватель скажет: «Ну, тут все ясно: так или иначе она намеревалась вернуться в дом А.». На это психолог мог бы возразить, что такая формулировка некорректна: пациентка не сознавала мотивов своего поведения, а значит, мы не вправе говорить о ее намерении вернуться в дом А. Найдутся, конечно, ученые психологи, которые рискнут отрицать целенаправленность ее действий и приведут сколько угодно теоретических соображений в поддержку своей позиции – соображений, основанных на догме тождества сознания и психики. Но психология, заложенная Фрейдом, давно уже признала, что о целевом значении психологических актов следует судить не по сознательным мотивам, а только по объективному критерию их психологического результата. Сегодня едва ли можно оспаривать существование бессознательных тенденций, оказывающих огромное влияние на реакции человека и его воздействие на других.