О природе вещей - [71]

Ткани железа; и так происходит, что он отшибает

И отгоняет сквозь медь то, что он без нее поглотил бы.

Вовсе не надо тебе удивляться, что ток из магнита

Не в состояньи совсем на другие воздействовать вещи.

Частью их тяжесть стоять заставляет, — как золото, — частью

Пористы телом они, и поэтому ток устремляться

Может свободно сквозь них, никуда не толкая при этом;

К этому роду вещей мы дерево можем причислить,

Среднее место меж тем и другим занимает железо:

Ежели примет в себя оно несколько телец из меди,

То отгоняет его истечением камень магнитный.

Эти явленья совсем не настолько, однако, отличны,

Чтобы не мог привести я подобных же сколько угодно

И указать, что порой лишь одно подходяще другому.

Известью только одной, как известно нам, держится камень,

Дерево только одним бычачьим скрепляется клеем,

Так что скорее доска, по волокнам растреснувшись, лопнет,

Чем разойдутся ее скрепленья, залитые клеем.

Сок виноградный спешит с родниковой смешаться водою,

Но ни густая смола ни легкое масло не могут.

Раковин пурпурных сок сочетается с шерстью столь тесно,

Что никогда от нее отделиться он больше не может,

Как бы ты шерсть отбелить ни старался потоком Нептуна:

Даже все волны морей не отмоют пурпуровой краски

Золото к золоту вещь не одна ли, скажи, припаяет?

С медью скрепляется медь не при помощи ль олова только?

Много еще привести я мог бы примеров, но надо ль?

Ведь ни тебе не нужны околичности эти нисколько,

Ни для меня ни к чему затрачивать столько стараний.

Надо в коротких словах постараться все выводы сделать:

Вещи, в которых их ткань совпадает взаимно с другою,

Так что, где выпуклость есть, у другой оказалась бы там же

Впадина, — эта их связь окажется самою тесной.

Есть и такие еще, что крючками и петлями будто

Держатся крепко и так друг с другом сцепляются вместе.

Это скорее всего происходит в железе с магнитом.

Ну, а теперь, отчего происходят болезни, откуда

Может внезапно прийти и повеять поветрием смертным

Мора нежданного мощь, и людей и стада поражая,

Я объясню. Существует немало семян всевозможных,

Как указал я уже, из которых одни животворны,

Но и немало таких, что приводят к болезни и смерти,

К нам долетая. Когда они вместе сойдутся случайно

И небеса возмутят, зараженным становится воздух.

Весь этот гибельный мор, все повальные эти болезни

Или приходят извне и, подобно туманам и тучам,

Сверху чрез небо идут, иль из самой земли возникают,

Вместе сбираясь, когда загнивает промокшая почва

И от дождей проливных, и от солнца лучей раскаленных.

Да и не видишь ли ты, что воды перемены и неба

Вредны для тех, кто ушел далеко от отчизны и дома,

Так как попал он теперь в совершенно другие условья?

Ибо какая должна быть разница между Британским

Небом и небом Египта, где ось наклоняется мира?

Между Понтийским и тем, что идет от пределов Гадеса

Вплоть до народов, совсем почерневших от жгучего жара!

Как различаются все четыре деления света

И по ветрам четырем и по разным частям небосвода,

Так и наружность и цвет у людей различаются сильно,

И у различных племен и болезни их также различны.

Есть вблизи Нила болезнь, что название носит «слоновой»,

В среднем Египте она, и нигде не является больше;

В Аттике — ноги болят, глаза же — в пределах Ахейских;

Так и другие места оказаться опасными могут

Разным телесным частям: всё зависит от воздуха свойства.

И потому, когда вдруг всколыхнется нам чуждое небо

И пробираться начнет понемногу опасный нам воздух,

Как облака и туман, подползает он, крадучись тихо,

Всё по дороге мутя и кругом приводя в беспорядок;

И, доходя, наконец, и до нашего неба, его он

Уподобляет себе, нам делает чуждым и портит.

Новая эта беда и зараза, явившись внезапно,

Может иль на воду пасть, иль на самых хлебах оседает,

Или на пище другой для людей и на пастьбах скотины,

Иль продолжает висеть, оставаяся в воздухе самом;

Мы же, вдыхая в себя этот гибельно смешанный воздух,

Необходимо должны вдохнуть и болезнь и заразу.

Точно таким же путем и быков этот мор заражает,

И нападает болезнь и на блеющих вялых баранов.

И безразлично для нас, посетим ли мы сами те страны,

Что неприязненны нам, меняя небес облаченье,

Или природа сама принесет зараженное небо,

Или еще что–нибудь, к чему мы совсем не привыкли,

То, что приходом своим неожиданным может быть вредно.

Этого рода болезнь и дыханье горячее смерти

В кладбище некогда все обратили Кекроповы земли,

Жителей город лишив и пустынными улицы сделав.

Ибо, в глубинах Египта родясь и выйдя оттуда,

Долгий по воздуху путь совершив и по водным равнинам,

Пал этот мор, наконец, на всё Пандионово племя,

И на болезнь и на смерть повальную всех обрекая.

Прежде всего голова гореть начинала от жара,

И воспалялись глаза, принимая багровый оттенок;

Следом за этим гортань, чернея глубоко, сочилась

Кровью, и голоса путь зажимали преградою язвы;

Мысли глашатай — язык затекал изверженной кровью,

Слабый от боли, в движеньи тяжелый, шершавый наощупь.

Дальше, когда, сквозь гортань накопляясь в груди, проникала

Сила болезни затем и в самое сердце больного,

То, расшатавшись, тогда колебалися жизни устои.

Вместе с дыханием рот испускал отвратительный запах,

Тот же, какой издает, загнивая, смердящая падаль.