О причинах возникновения крепостничества в России - [11]
В этой грамоте речь идет о местных половниках, т.е. живущих именно в этой деревне, но, вероятно, продавших свои участки феодалу. Если бы половники сохранили свои наделы, то они бы на них и выращивали господскую долю хлеба, но тогда грамота не говорила бы о господских семенах, так как в крестьянском хозяйстве они и так должны быть (здесь нет речи о господской ссуде семенами).
Такие половники, лишившиеся своей земли, фигурируют и в других актах 67. Новгородские писцовые книги конца xv в. упоминают их в деревнях своеземцев близ г. Орешка 68. Видимо, о таком же безземельном половнике идет речь в известном судном списке 1495-1499 гг. Троице-Сергиева монастыря с крестьянами во главе со Степаном Панафидиным, где, в частности, говорится: «На том Маткове жил Федор слободчик, а половничал на монастырь Троицкой, и жито делил на гумне с ключники монастырскими» 69. Здесь половник по бывшему, или точнее, постоянному месту жительства «слободчик», т.е. черный крестьянин, хотя живет на монастырской земле, а, следовательно, и пашет «исполу» монастырское поле. Количество таких примеров можно увеличить.
Если Б.Д. Греков, пользуясь в основном материалами второй половины XVI и XVII в., был склонен видеть в половниках совершенно определенную категорию сельских жителей, что для этого периода в целом, видимо, справедливо, то Л.В. Черепнин для эпохи XIV-XV вв. обосновал социальную неопределенность и расплывчатость половников как категории. Их название обусловлено лишь размером отчислений от полученного урожая в пользу «работодателя». Это и крестьяне, потерявшие земельный надел, однако попавшие в силу обстоятельств во временное положение половника к соседнему феодалу 70. Состояние половничества по длительности могло быть самым различным – от наследственного и пожизненного до краткосрочного, в один-три года. Некоторые вариации половничества были сопряжены с потерей тех или иных прав и обязанностей в общине и т.д.
Вместе с тем к половникам принадлежала, пожалуй, наибольшая по численности группа крестьян-издольщиков, т.е. крестьян, уплачивающих натуральный зерновой оброк, равный половине чистого урожая (т.е. без семян) 71. Наиболее важно, что такие половники были полноправными крестьянами 72. Они имели все права и обязанности общинника и, что самое главное, владели земельным наделом.
В документах эта категория половников по общему положению стоит в одном ряду с третниками, т.е. с крестьянами, платящими оброк хлебом «из третьего снопа», и, очевидно, с другими группами крестьян. Во всяком случае, в духовной митрополита Алексея сказано: «А все те села дано с серебром и с половники и с третники и с животиною» 73. Такие крестьяне-общинники, платившие зерновой оброк «исполовья», многочисленны в Водской, Шелонской пятинах, в Шунгском погосте Заонежья и др., что выявляется по материалам новгородских писцовых книг конца xv в. 74
Из сказанного можно сделать весьма существенный вывод. В XIV-XV вв. обязать крестьянина-общинника пахать господское поле было необычайно трудно. Можно было довести размер продуктовой ренты до максимума, т.е. изъять в форме оброка 50% «приполонного» хлеба, не считая других компонентой ренты, но заставить крестьянина работать на господском поле при такой же норме эксплуатации реально было лишь при потере им земельного надела или иных чрезвычайных экономических обстоятельствах. В условиях напряженного короткого цикла земледельческих работ сила и характер внеэкономического принуждения должны были быть кардинально иными. Это, видимо, главная пружина всего механизма укрепления и развития феодальной собственности на землю. Крестьянин-общинник, за спиной которого стоял сельский мир с солидарностью его членов, должен был лишиться его поддержки, должен был посредством политических рычагов стать непосредственно зависимым от феодала. Следовательно, полевая барщина была теснейшим образом связана с коренной перестройкой внеэкономического принуждения.
Итак, помимо прямого, хотя и слабого внедрения, в частности в монастырских владениях Северо-Восточной Руси, полевой барщины в виде переходной к собственно барщине формы «жеребьевой» пашня, мы можем проследить и окольные пути ее развития. Одним из них, как было показано выше, был генезис крестьянской полевой барщины в виде одной из разновидностей половничества. Другим окольным путем было серебреничество, или путь экономического закабаления.
Наиболее активно вопрос о серебреничестве в последние два десятилетия обсуждался И.И. Смирновым и Л.В. Черепниным. И.И. Смирнов пришел к выводу, что серебреничество – «определенная форма феодально-крепостнической зависимости крестьянства XV века»
