О почтовой открытке от Сократа до Фрейда и не только - [205]

производит траншу у аналитика Б группы Б¹, который в свою очередь производил не более одной транши (каждые пять лет, как рекомендовал Фрейд) у В группы В¹, который проходил анализ у А² группы А¹ и который туда регулярно наведывается. Эта ситуация, как мне кажется, может до бесконечности усложняться в своих пересечениях, как и в нагромождении кушеток и кресел, в этих переходах «от кресла к кушетке», если следовать основательно выверенному недавнему выражению Рене Мажора, и во всем том, отчего всякий раз одна транша как бы отхватывает свою долю у другого в такт изменчивой пунктуации фразы «это отнюдь не кусок пирога», вот что представляет для меня интерес.

Следовательно, если траншей не отхватывается свой кусок пирога и она налагается на уже проведенную кем-то траншу, то это указывает на то, что границы или пределы психоанализа практически с учетом теперешнего состояния теоретико-практического аппарата отмечены печатью неопределенности.

Так как с таким же успехом, если горизонты незавершенности выводят траншу за «внешний» круг психоанализа (теории, практики или «движения»), но к такому внешнему кругу, в котором транш-фер, будучи далеким от невозможности или запрета, оказывается сегодня суперактивным, сверхинтенсивным, что приводит к заторам, последствия которых носят массовый и непоправимый характер. В политическом и более чем политическом плане.

Все подлежит пересмотру, трансфер, например, и вышеназванное «положение в психоанализе», а также немало других вещей.

И все взаимосвязи психоанализа с его «внешней средой» (например, с тем, что просто именуют политической, философской, литературной средой и т. д.), все эти взаимосвязи, как мне кажется, должны быть вновь тщательно проработаны вплоть до их наиболее четкой внутренней обоснованности, там, где внутреннего содержания уже недостаточно, и когда дело касается уже не только очерченности границ, а этих самых злополучных траншей, которые производятся отнюдь не от одной группы к другой, которые отнюдь таковыми не являются.

Таким образом, необходимо вновь тщательно, от начала до конца, пересмотреть понятие транш-фера.

Если анализ способен производиться в отношении не-аналитика или между не-аналитиками, что же тогда такое не-аналитик?

Следствием является не только выплескива-ние психоаналитической среды на свое внешнее окружение. И наоборот, если внутреннее пространство более не является отчетливо разграниченным, то и внешнее тем более. Внешнее пространство не просматривается вовсе.

И сеансы дидактического психоанализа уже не поддаются определению и в качестве понятия, на основании строго внутренних критериев психоанализа, в традиционном смысле этого термина, согласно правилам аналитического подхода. Таково следствие того, что одна транша отхватывает свой кусок у другой.

Это отнюдь не кусок пирога — в этой фразе подразумевается, что внутреннее многообразие и делимость транши не позволяет установить ее пределы.

рене мажор. — Если я вас правильно понимаю, вопрос транши и ее делимости позволяет вам, вплотную подойдя к применению аналитического знания в практике анализа, продолжить критику того, что трактуется на Семинаре об украденном письме как неделимость письма и материальность значимого. Это является основным аргументом Носителя истины, который вы как раз и излагаете. Не так ли, этот аргумент позволил вам усмотреть умысел в том, что из-за доныне неизжитой описки «замысел столь зловещий» превратился в «рок», вверяя тем самым адресата его неотвратимому року?

жак деррида. — Разумеется. Но хотелось бы начать с небольшого отступления по пресловутому вопросу делимости. Мотив делимости быть может является последним аргументом в Носителе истины, о котором вы упомянули. В нем все взаимосвязано в единую причинно-следственную цепь. Утверждение о неделимости письма (которое не выносит, как утверждает Лакан, «деления»), иначе говоря, о местонахождении и материальности значимого, фаллоса в качестве значимого значимых, это утверждение о неделимости, обоснования ради факта идеализации, не является менее надуманным и догматичным, даже если оно необходимо всей архитектонике Семинара об украденном письме и всей логике значимого. Это философема, теорема или недоказуемая матема, хотя и поддающаяся анализу в части того, что первоначально проанализировано не было, исходя из корыстных побуждений, что я и попытался доказать в Носителе истины. Отсюда и неисчислимые и существенные последствия для аналитической теории и практики. И исходя из формальной аналогичной схемы, я бы сказал то же самое по поводу делимости траншфера.

Прежде чем завершить это короткое отступление в скобках, хотелось бы ответить на ваш намек, я имею в виду тот, в котором как бы в продолжение предыдущего заседания [Ф. Рустан], прозвучало, что действительно в 1975 году (и даже ранее, поскольку это эссе было вначале представлено на публичной конференции в Соединенных Штатах и в Брюсселе) я упомянул, не без связи с моим собственным замыслом в целом, о судьбе цитаты Кребийона и По в различных местах и изданиях Семинара об украденном письме