О них не упоминалось в сводках - [22]

— Правильно! Сейчас позвоню Воропаеву, пусть командира батареи на нее посадит.

— Разрешите мне, — попросил я.

Деревенец согласился. Взяв с собой отделение связи из штабной батареи и разведчика Семенихина, я отправился к вышке. Прежде чем забраться на нее, мы подключились к телефонному проводу, проложенному с наблюдательного пункта на огневую позицию. Телефонисты, находившиеся на концах этого провода, никак не хотели отвечать, из какой они батареи. Видимо, подумали, что с ними разговаривают немцы. По нашей просьбе они подозвали к аппарату командира. Им оказался Шомоди. Я предупредил лейтенанта, что, возможно, его батарее придется вести огонь. Шомоди охотно согласился, попросив только не разорять его — поменьше расходовать снарядов.

На вышку я залез вместе с Семенихиным и телефонистом Калининым. Взяли с собой стереотрубу, два бинокля и телефонный аппарат. Трудно было подниматься по ветхим ступенькам, готовым обломиться.

Видимость с верхней площадки была отличной. Угадывались даже очертания Пропойска, удаленного от нас почти на двадцать пять километров.

Впереди блестели извилины Сожа, а за рекой зеленым океаном раскинулся лес, который пунктирной линией прорезало шоссе. Просматривались только отдельные участки дороги. А вот и деревня Журавель.

Укрепив стереотрубу, я долго всматривался в каждый уголок леса, но ничего подозрительного не нашел. Верх вышки заметно качался от ветра. Это мешало наблюдению.

Наконец я обнаружил немецкие автомашины. Они двигались по накатанной на просеке дороге и скапливались в редком лесу.

Потом мы с Семенихиным разыскали место сосредоточения переправочных средств. Понтонная часть противника расположилась со своим имуществом в полукилометре от реки. Значит, колхозник не ошибся.

Телефонисты установили связь со штабом артиллерии. Я доложил Деревенцу о том, что видел, и попросил разрешения открыть огонь. Получив положительный ответ, тут же позвонил Шомоди.

— Виктор, сколько у тебя «огурцов»?

— Чуть больше одной нормы, — ответил тот.

Значит, на батарее около шестисот снарядов. «Запас приличный», — прикинул я.

Пристрелка прошла быстро. Огневые взводы работали сноровисто и точно. Снаряды с легким шипением проносились правее нас.

После пристрелки я перешел на поражение беглым огнем, обстреливая площадь скачками в одно деление (пятьдесят метров), то увеличивая прицел, то вдруг уменьшая его. Так продолжалось десять минут. Участок леса заволокло дымом и пылью. Из-под обстрела ушло лишь несколько грузовиков.

— Хватит! — попросил лейтенант Шомоди. — Этак вы все снаряды израсходуете.

— Цель оправдывает средства, — весело ответил я, но стрельбу прекратил.

— Здорово им жару дали! — восхищался Семенихин. — Вот туда бы еще стрельнуть! — показал он на пехоту и грузовики, скопившиеся на поляне.

С вышки было видно много разных целей, все их хотелось уничтожить. Но не хватало снарядов. Вчера, правда, привезли в полк около четырех тысяч снарядов для 76-миллиметровых орудий и двести для гаубиц. Однако их приберегали на случай наступления противника.

— Давай хорошенько наблюдать и все нанесем на схему, — сказал я Семенихину. — Ты разведчик, тебе и карты в руки.

Вскоре гитлеровцы заметили нас — черные точки в переплете вышки. Послышался звук летящей мины. Она разорвалась с недолетом. Следующая — за спиной.

— В нас стреляют, — забеспокоился Семенихин. — Вы, товарищ старший лейтенант, слезайте, я посижу.

Мины с треском рвались все ближе и ближе. Осколки пролетали мимо нас и впивались в деревянные балки.

— Вниз! — приказал я.

Мы спешили. Ступеньки ломались под ногами. Пришлось сползать, обхватив бревно руками и ногами. Хорошо, что Калинин догадался спустить на проводе телефонный аппарат и стереотрубу.

Мины осыпали вышку со всех сторон. От балок и перекладин летели щепки. Осколок царапнул Семенихина по ноге, вырвал кусок голенища. Я думал, что на этот раз нам не выбраться. Но все кончилось благополучно. Дождавшись паузы в стрельбе, мы побежали к лесу и укрылись среди деревьев. А противник продолжал еще минут пять обстреливать вышку, но так и не попал в нее.

В красноармейской газете дивизии «Боевой натиск» появилась вскоре статья «Ягодки впереди», в которой Деревенец описал нашу работу на вышке. В том же номере, в статье «Отважный командир», рассказывалось об умелых действиях лейтенанта Шомоди и его подчиненных в прошедших боях. Эта батарея подбила немало немецких танков. Орудия на галопе выносились на открытые позиции перед самым носом противника, вели ураганный огонь и, поразив врага, молниеносно переезжали в другое место.

Сейчас огневая позиция батареи была оборудована на островке посреди болота.

Виктор Шомоди научил орудийные расчеты вести стрельбу так: орудие делает выстрел, едва у соседней пушки появится пламя из ствола. Получалась короткая очередь. Немцы в своих листовках писали, что у русских появилась автоматическая батарея, грозились ее уничтожить. Весь район вокруг был изрыт воронками, лес по берегам болота выкорчеван снарядами, но батарея оставалась неуязвимой.

Не помог немцам и самолет-корректировщик, который каждый день кружился над болотом, высматривая наши орудия. Островок молчал. Расчеты искусно замаскировались от воздушного наблюдения. «Рама» улетала, и артиллеристы снова открывали губительный огонь.