О нем доложили Сталину - [41]

Этот настрой передался чопорному аккуратисту Гопф-Гойеру. Несмотря на замызганный вид Петра, он принял его сразу, но не стал допекать вопросами. В них отпала необходимость. То, что не доделали агенты абвера, довершил вермахт — ударная группировка Юго-Западного фронта перестала существовать. И теперь в голове Гопф-Гойера рождались новые дерзкие замыслы: создание мощной агентурной сети на Кубани и под Сталинградом. Не последнее место в них он отводил опытному и надежному агенту Петренко. Завершая с ним разговор, Гопф-Гойер сделал многозначительный намек. Что он имел в виду, Петр узнал на следующий день.

Сразу после завтрака дежурный по группе объявил общее построение для постоянного состава. Выйдя из столовой, сытая и благодушно настроенная толпа направилась к плацу. Петр собрался идти в общежитие, но его остановил Самутин:

— Петренко, ты тоже на построение.

— Я? Но я ж не постоянный состав? — удивился Петр.

— Райхдихт приказал.

— Он? А зачем?

— У него спроси, — буркнул Самутин, и в его глазах вспыхнул ревнивый огонек.

Теряясь в догадках, Петр направился к плацу. Там шло построение офицеров и инструкторов, и он занял место на левом фланге. Отрывистая команда дежурного по группе положила конец разговорам и заставила застыть строй. На крыльце штаба появился Гопф-Гойер. Он строгим взглядом прошелся по лицам, задержался на Петре и объявил:

— Господа офицеры! Господа инструкторы! Сегодня для одного из нас наступил счастливый день! — и после короткой паузы приказал: — Господин Петренко, выйти из строя!

Петр качнулся вперед, а затем, отчеканив три шага, замер по стойке «смирно». Гопф-Гойер сошел с крыльца, стал рядом и продолжил речь:

— Господа, перед вами находится мужественный борец с большевизмом! Господин Петренко дважды с риском для жизни выполнил задания и добыл ценную информацию. О вашей работе, господин Петренко, нужно рассказывать всем агентам, и это для них будет поучительно. Если бы все были такие, как вы, то мы бы давно покончили с большевиками. Господа, это пример достойного служения великой Германии и ее фюреру!

— Хайль Гитлер! — рявкнул Петр.

— Хайль! — вальяжно произнес Гопф-Гойер и довел приказ по группе: — Господин Петренко, вы назначаетесь на должность старшего инструктора. Желаю успеха.

— Служу великой Германии и ее фюреру! Я вас не подведу, герр подполковник! — заверил Петр.

— Я на это рассчитываю. Сегодня, господин Петренко, вы можете отдохнуть, а завтра — за работу. Господин Самутин, даю вам три дня, чтобы ввести его в строй! — распорядился Гопф-Гойер.

— Есть, господин подполковник, — без особого энтузиазма ответил тот.

— По рабочим местам, господа! — приказал Гопф-Гойер.

— Разойдись! — последовала команда дежурного по роте. Строй распался. К Петру подошли Райхдихт с Руделем и поздравили с назначением. К ним, помявшись, присоединился и Самутин. На скуксившейся физиономии бывшего заплечных дел петлюровского подполковника не было заметно следов радости по поводу назначения к нему попавшего в разряд любимчика начальников быстрорастущего инструктора.

Но это особенно не опечалило Петра; в душе он ликовал. Назначение на исключительно важный участок работы, связанный с подготовкой документов прикрытия на агентуру, открывало перед ним широчайшие возможности. Он получил доступ к святая святых в любой разведке. О такой удаче вряд ли могли мечтать Рязанцев и Ильин.

В тот же день Петр, демонстрируя служебное рвение, отказался от увольнения и сразу приступил к работе.

Состояние дел у Самутина находилось на самом высоком уровне. Души предателей были разложены по разным сейфам и полкам. Картотека на особо мерзких негодяев хранилась в отдельной ячейке, к которой имели доступ, помимо Самутина, только Гопф-Гойер, Райхдихт и Рудель.

Эту тайную бухгалтерию Петр изучил досконально за четыре дня, но доступа к особому архиву абвергруппы так и не получил. Но и то, чем он уже располагал, представляло несомненный интерес для советской контрразведки. А это — подлинные и вымышленные имена и фамилии агентов абвера, их задания и места заброски. Надеясь, что рано или поздно придет связник, Петр стал накапливать эти сведения и складывать в тайник.

Шло время, а на связь никто не выходил. Рязанцев и Макеев были мертвы, а те из работников особого отдела, которые выжили и имели отношение к операции «зюд», полагали, что зафронтовой агент Гальченко давно погиб. Петр остался один на один с врагом. Его ожиданию, что рядом появится надежный помощник, не суждено было сбыться.

Знойное лето сорок второго года обернулось чудовищной катастрофой для советских войск на Южном и Юго-Западном фронтах. Отчаянные попытки Ставки Верховного главнокомандования спасти положение не дали результата. В знойных Донских степях части Красной армии, оставшись без воздушного прикрытия, становились легкой добычей для фашистской авиации. На земле бронетанковые и моторизованные части вермахта, как мельничные жернова, перемалывали остатки истрепанных в непрерывных боях 51-й и 64-й армий.

Фронт все дальше откатывался на восток, к Сталинграду. Вслед за ним продвигались разведывательно-диверсионные подразделения абвера. Новым местом дислокации абвергруп-пы-102 стал Ростов-на-Дону. Там, на улице Первая Баррикадная, разместился ее штаб. Несколько дней ушло на обустройство, а затем школа шпионов заработала на полную мощь. Чуть ли не каждую неделю группы агентов забрасывались в тыл советских войск, чтобы шпионить, взрывать мосты и из-за угла убивать командиров.