О нашем жилище - [12]
Где окно, там и подоконник, на который, словно сами собой, встали горшки с цветами. Кажется, что так было всегда, но в действительности даже в зажиточных городских домах России комнатные цветы появляются лишь в начале XVIII века - вслед за великими преобразованиями эпохи, которую мы называем Петровской, шли малые изменения. Малые - если мерить историей страны, но в жизни дома малого нет: все порождено эволюцией быта и все вновь меняло быт. Где окна, там и гардины - раздвижные полотнища плотной ткани. У этого слова общий корень и со словом гардероб, и со словом гвардия, но от чего охраняет гардина? Раньше, когда дома выстраивались шеренгой по обеим сторонам узкой улицы, непрозрачные гардины (или внутренние деревянные ставни, просверленные множеством узких отверстий, через которые внутрь проникал полусвет) защищали интимность мира семьи от нескромного взгляда соседей. Сейчас наши дома, как правило, разошлись так далеко один от другого, что прямой необходимости в заслонке на пути взгляда извне, вроде бы, нет. Однако гардины продолжают вешать на окна почти все, и это не только сила привычки, передаваемой из поколения в поколение, тут еще и древний инстинкт, заставляющий человека отгораживаться от ночной тьмы, безотчетный трепет перед которой приютился на самом дне нашего сознания как наследие пращуров.
19. Ж. А. Леблон (1679 - 1719). Проект парадной лестницы. Начало XVIII века. Совмещенное изображение. Аксонометрия, разрез
Жан-Батист- Александр Леблон был уже широко известным во Франции архитектором, когда принял приглашение Петра I о переезде в новооснованную русскую столицу. В чине «генерал-архитекторах Леблон за неполных три года осуществил громадный объем проектных работ в Петербурге и его окрестностях, хотя и затратил множество сил на споры с тогдашним генерал-губернатором А. Д. Меншиковым.
Среди привезенных в Россию архитектурных нововведений было внимание к художественному решению вестибюлей и лестниц. Идеи Леблона, развитые знаменитым Б. Растрелли, пришлись по вкусу знати XVIII века, так как своеобразным образом соединились с русской традицией Красного крыльца. Лестница, ранее трактовавшаяся в архитектуре жилища сугубо утилитарным образом, становится ядром всей художественной композиции парадной части городской усадьбы. Строгая симметрия, плавность поворотов и яркий свет, стройность колонн и простота расчлененности стены на отдельные «панели» - вот главные средства работы над темой величественного подъема и спуска.
В нижней части рисунка - вестибюль первого этажа, круглый план которого наложен на скругленный прямоугольник лестничной «клетки». По короткому прямому маршу идет подъем на промежуточную площадку, с нее «руки» лестниц расходятся в стороны; с боковых промежуточных площадок прямые лестницы ведут в «мужскую» и «женскую» половины дома, а «руки» вновь сходятся при подъеме к круглому вестибюлю второго этажа. В четырех полукруглых нишах (одна из них вверху справа) расставлены скульптуры, завершавшие убранство лестницы
20. Дом Шилова. Великий Устюг. Середина XVIII века. Совмещенное изображение. Изометрия, разрез и план по первому этажу
Автор главного дома усадьбы Шилова в центре Великого Устюга (два одноэтажных деревянных флигеля, далеко отодвинутых от главного здания, придавали ему дополнительную импозантность) неизвестен. Купец Василий Иванович Шилов, известный землепроходец, награжденный особой медалью за составление карты Алеутских островов, имел возможность пригласить для работы кого-то из учеников и помощников Вартоломео Растрелли из Петербурга.
Подобно старинным палатам, дом Шилова имеет высокий каменный «подклет» - хозяйственный первый этаж. План второго, жилого этажа в точности повторяет симметричную структуру «подклета», а «светелках центрального мезонина завершает композицию. Декор и цветовое решение главного фасада вторят дворцовым усадьбам так называемого елизаветинского барокко (белые скульптурные украшения на изумрудно-зеленом поле стены). Однако структура жилого дома вполне традиционно: вход, устроенный с заднего фасада, скромен и непритязателен, лестница трактована сугубо утилитарно; центральный, в три окна объем, декорированный поверху затейливым фронтоном с накладной имитацией герба, выдвинут вперед, тогда как по «моде» ему полагалось быть в общей плоскости фасада или отступить назад
21. Особняк. Москва. 1814 (?) год. Совмещенное изображение. Аксонометрия, планы первого этажа и мезонина
Типичное жилище небогатого дворянства, населявшего район между Пречистенкой (ныне улица Кропоткинская) и Арбатом. Деревянный дом с мезонином поставлен вскоре после наполеоновского нашествия и пожара Москвы на старом пепелище. Кирпичный цоколь, бревенчатый сруб, более чем скромные габариты - в пять окон по первому этажу. За фасадом, обращенным в переулок (изображен на рисунке) - «зал» в три окна, единственным украшением которого была изразцовая печь. Однако владельцы стремились придать домику респектабельность по мере скромных своих средств. Бревенчатый сруб аккуратно прикрыт дощатой облицовкой, на «крыльях» изображающей каменную кладку - так называемый руст. Гипсовая рельефная панель по центру фасада и гипсовые же медальоны с львиными масками на «крыльях» были куплены на специальном рынке. Эти украшения (те же львиные морды виднеются над окнами сотен домов разного достатка, выстроенных в первой половине XIX века) продавались там же, где бревенчатые срубы, брусья балок перекрытия или изразцы для печей.
