О начале человеческой истории (Проблемы палеопсихологии) - [23]
Он назвал это недостающее звено Pithecanthropus alalus – обезьяночеловек, не имеющий речи (буквально – даже зачатков речи, даже "лепета"). Вот как рисовал Геккель эволюционную линию человека. "Из древнейших плацентарных (Placentaria) в древнейшую третичную эпоху (эоцен) выступают затем низшие приматы, полуобезьяны; далее (в миоценовую эпоху) настоящие обезьяны, из узконосых прежде всего собакообразные (Cinopitheca), позднее человекообразные обезьяны (Anthropomorpha); из ветви этих последних в плиоценовую эпоху возник лишенный способности речи обезьяночеловек (Pithecanthropus alalus), а от этого последнего, наконец, произошел человек, наделенный даром слова". < Итак, дата появления обезьяночеловека в теории – 1866 г. В этом случае научное открытие тоже шло в разных умах параллельно и почти синхронно. В следующем 1867 г., причем одновременно на немецком языке в Брауншвейге и на французском в Базеле, вышла новая работа Фохта: "О микроцефалах, или обезьяночеловек".
Собственно говоря, все открытие Фохта содержалось уже в его предыдущей книге, в его лекциях о человеке (1863 г.), но там еще не доставало этого понятия, этого термина "обезьяночеловек". Здесь термин "обезьяночеловек" фигурирует уже в названии книги. Причем для Фохта, как видим, идентично, сказать ли "обезьяночеловек" или "человекообезьяна" – выбор зависит лишь от большего удобства термина для немецкого и французского языка.
Что касается существа идеи, то весьма вероятно, что и Фохту оно могло быть навеяно "Системой природы" Линнея: линнеевым "человеком троглодитовым". Однако шел Фохт от имевшихся в его распоряжении эмпирических данных: от клинической и патологоанатомической картины врожденной микроцефалии. Восстанавливая эволюционную цепь между обезьяной и человеком, Фохт заявлял: "Но все-таки пробел между человеком и обезьяной исчезнет тогда только, когда мы обратим внимание на образование черепа несчастных так называемых микроцефалов, которые родятся на свет идиотами... Мы можем пользоваться (этими. – Б.П .) уродливостями для разъяснения того процесса, которым человеческий череп вырабатывается до своего типа из типа обезьяньего черепа". Фохт обращает внимание как на морфологию черепа и мозга микроцефалов-идиотов, имеющую обезьяньи признаки, так и на их неспособность к артикулированной речи. Сами по себе, разъясняет он, микроцефалы не воспроизводят вымерший вид. Но "такие уроды, представляя собой смесь признаков обезьяны с признаками человека, указывают нам своей ненормальностью на ту промежуточную форму, которая в прежнее время была, быть может, нормальною... Таким образом, создание, являющееся ненормальным в среде нынешнего творения, занимает собою тот промежуток, для которого в настоящее время не существует уже никакой нормальной формы, но действительное выполнение которого мы все-таки можем ожидать от будущих открытий. Мы охотно соглашаемся, что до сих пор подобных переходных форм еще не найдено. Но отнюдь не можем согласиться с теми, которые утверждают будто бы на этом основании, их нельзя найти и в будущем".
Таким образом, микроцефалия была лишь толчком для конструирования гипотетической формы, восполняющей гигантский пробел между обезьяной и человеком. Так подошел Фохт к изобретению понятия "обезьяночеловек" (или "человекообезьяна").
Как видим, Фохт нашел это понятие, идя обратным путем, чем Геккель. Геккель генеалогически поднимался к человеку от далеких предков, а Фохт, наоборот, спускался от человека в его филогенетическое прошлое: Фохт нашел такую форму атавизма, которая позволяла, по его мнению, наблюдать некоторые самые существенные не только телесные, но и психические признаки предковой формы человека. Фохт в книге "Микроцефалы" описал и подверг анализу доступные в его время клинические данные о некотором числе случаев микроцефалии. Свое обобщение о нашем реконструированном таким путем предке Фохт выразил формулой: "Телом – человек, умом – обезьяна". В XX в., сто лет спустя, мы, пожалуй, сказали бы это другими словами: морфологически -человек, по физиологии же высшей нервной деятельности – на уровне первой сигнальной системы. Получается то же самое, что вложено и Геккелем в слова "обезьяночеловек неговорящий".
Отметим попутно, что, кажется, первый автор, вернувшийся к продолжению филогенетических исследований Фохта о микроцефалии как атавизме, – это советский врач М. Домба. Он опубликовал превосходный, к сожалению незамеченный антропологами, труд "Учение о микроцефалии в филогенетическом аспекте". Автор проверил и подтвердил выводы Фохта, но при этом мог опираться на значительные данные современной науки об антропогенезе, которыми Фохт, разумеется, не располагал.
Наконец, чтобы закончить обзор рождения идеи обезьяночеловека, надо сказать о второй книге Геккеля, выпущенной через два года после "Всеобщей морфологии организмов". Эта последняя была слишком специальна, недоступна публике, и вот по совету своего друга анатома-дарвиниста Гегенбаура Геккель пересказывает ее содержание в общедоступной форме в книге "Естественная история миротворения", выпущенной в 1868 г. Она сразу привлекла к себе всеобщее внимание. Здесь тоже среди прочего изложена гипотеза о "неговорящем питекантропе" как недостающем звене между обезьяной и человеком.
Борис Федорович Поршнев (1905–1972), известный советский историк и социолог, доктор исторических и философских наук, основатель российской школы гоминологии (науки о «снежном человеке»). Эта его книга — единственное в своем роде по полноте и научной основательности исследование таинственного «снежного человека», охоту на которого безрезультатно ведут ученые-зоологи и любители непознанного на всех континентах Земли. Автор рассматривает историю возникновения и развития легенды о «снежном человеке» у нас в стране и за рубежом — в Китае, Гималаях, Северной Америке, дает обзор встреч человека и гоминоида и делает на основании существующих данных выводы о природе «снежного человека».
История поисков "снежного человека" в СССР, рассказанная выдающимся советским ученым Б.Ф.Поршневым. В книге обосновывается на большом фактическом материале реальность существования этого вида живых существ как потомков вымерших ископаемых гоминид.Опубликовано в журнале "Простор", 1968 г., №№ 4-7.
Книга посвящена Жану Мелье (1664–1729) — французскому философу-материалисту, атеисту, утопическому коммунисту. Философские взгляды Мелье оказали большое воздействие на формирование мировоззрения французских материалистов 18 в.http://fb2.traumlibrary.net.
В этой книге рассматриваются сложные проблемы социальной, политической, дипломатической, военной истории европейских государств накануне и на первых этапах Тридцатилетней войны (1618–1648 гг.) — первой всеевропейской войны, разразившейся на рубеже средних веков и нового времени и проходившей на фоне широких народных движений этой переходной от феодализма к капитализму эпохи. По-новому используя широкий круг источников, в том числе богатые материалы русских архивов, Б. Ф. Поршнев показывает место России в системе европейских государств того времени, ее роль в истории Тридцатилетней войны.
Автор доказывает, что психика человека социальна, ибо она в огромной степени обусловлена общественно-исторической средой. Первая глава посвящена Ленину как социальному психологу. Ленин занимался социальной психологией как теоретик и практик революционной борьбы. В остальных главах речь идет об основных категориях социальной психологии. Большое внимание уделено автором категории «мы и они». «Мы и они» первичнее и глубже, чем «я и ты». «Мы и они» — импульс первоначального расселения людей. Вся огромная человеческая история это тоже «мы и они».
Небольшая книга об освобождении Донецкой области от немецко-фашистских захватчиков. О наступательной операции войск Юго-Западного и Южного фронтов, о прорыве Миус-фронта.
В Новгородских писцовых книгах 1498 г. впервые упоминается деревня Струги, которая дала название административному центру Струго-Красненского района Псковской области — посёлку городского типа Струги Красные. В то время существовала и деревня Холохино. В середине XIX в. основана железнодорожная станция Белая. В книге рассказывается об истории этих населённых пунктов от эпохи средневековья до нашего времени. Данное издание будет познавательно всем интересующимся историей родного края.
У каждого из нас есть пожилые родственники или знакомые, которые могут многое рассказать о прожитой жизни. И, наверное, некоторые из них иногда это делают. Но, к сожалению, лишь очень редко люди оставляют в письменной форме свои воспоминания о виденном и пережитом, безвозвратно уходящем в прошлое. Большинство носителей исторической информации в силу разнообразных обстоятельств даже и не пытается этого делать. Мы же зачастую просто забываем и не успеваем их об этом попросить.
Клиффорд Фауст, профессор университета Северной Каролины, всесторонне освещает историю установления торговых и дипломатических отношений двух великих империй после подписания Кяхтинского договора. Автор рассказывает, как действовали государственные монополии, какие товары считались стратегическими и как разрешение частной торговли повлияло на развитие Восточной Сибири и экономику государства в целом. Профессор Фауст отмечает, что русские торговцы обладали не только дальновидностью и деловой смёткой, но и знали особый подход, учитывающий национальные черты характера восточного человека, что, в необычайно сложных условиях ведения дел, позволяло неизменно получать прибыль и поддерживать дипломатические отношения как с коренным населением приграничья, так и с официальными властями Поднебесной.
Эта книга — первое в мировой науке монографическое исследование истории Астраханского ханства (1502–1556) — одного из государств, образовавшихся вследствие распада Золотой Орды. В результате всестороннего анализа русских, восточных (арабских, тюркских, персидских) и западных источников обоснована дата образования ханства, предложена хронология правления астраханских ханов. Особое внимание уделено истории взаимоотношений Астраханского ханства с Московским государством и Османской империей, рассказано о культуре ханства, экономике и социальном строе.
Яркой вспышкой кометы оказывается 1918 год для дальнейшей истории человечества. Одиннадцатое ноября 1918 года — не только последний день мировой войны, швырнувшей в пропасть весь старый порядок. Этот день — воплощение зародившихся надежд на лучшую жизнь. Вспыхнули новые возможности и новые мечты, и, подобно хвосту кометы, тянется за ними вереница картин и лиц. В книге известного немецкого историка Даниэля Шёнпфлуга (род. 1969) этот уникальный исторический момент воплощается в череде реальных судеб: Вирджиния Вулф, Гарри С.