О молитве Иисусовой и Божественной Благодати - [128]
Владыка Антоний был само смирение и кротость. Он никогда никого не обличал, не унижал. Обо всем говорил прикровенно. У него было такое смирение, такая кротость, что иногда трудно было его понять: то ли он серьезно говорит, то ли нет. Однажды сидели за чаем, беседовали. Владыка предсказал всю мою жизнь, но говорил как бы не обо мне, а о другом человеке. Он рассказал все, что со мной будет, какие я буду иметь преткновения, искушения. И все, что он говорил, все осуществилось в моей жизни. Говорил он мне все это как бы нехотя, как бы стесняясь своего пророчества.
У владыки было очень много духовных чад. В самых разных местах: и в Воркуте, и на Дальнем Востоке, и в Новосибирске, и в Москве — откуда только не приезжали к нему. Когда он сам приезжал в чей-то дом, то сразу после приветствия спрашивал: «Правило вычитали?» — «Да нет еще…» Он быстренько облачается. Двенадцать ночи, три часа ночи — неважно, сразу за молитву. Ничего из службы не опускал. Полностью и повечерие вычитывалось, и утреня, и все каноны, ничего не опускал. Нигде и никогда.
У нас в семье все верующие. Папа — в постриге, инок. Мама — монахиня Михаила. Оба приняли постриг по благословению владыки Антония. Сестра — монахиня Иоанна. В церковь я ходил по праздникам, а в будни молились в домашних условиях. Я вычитывал всю службу или со своей семьей, или с теми, кто к нам собирался.
После смерти владыки по совету матушки Антонии я переехал в Сухуми. Там было много тогда монахов из закрытой Глинской пустыни — отец Андроник (Лукаш)[144], отец Серафим (Романцов)[145] и другие. Я там пробыл пять лет. В эти годы я познакомился в Тбилиси со схимитрополитом Зиновием (Мажугой)[146]. Он стал моим духовным отцом. Про владыку Антония он говорил, что таких архиереев очень мало, — редкий архиерей может вести такой аскетический образ жизни, какой вел наш владыка.
Монахиня Серафима (Зражевская)
До встречи с владыкой Антонием я окормлялась у иеромонаха Никона (Воробьева)[147], с которым меня познакомила в конце 40-х матушка Сергия[148]. Я работала тогда на кафедре гистологии во 2-ом Московском медицинском институте. Во время войны на прифронтовой полосе я заболела сыпняком, у меня развилась болезнь спинного мозга, и в 42-м году я получила инвалидность.
Духовную атмосферу в окружении отца Никона я восприняла с большой радостью. Это соответствовало моей натуре. Первое послушание у меня было такое: закончить диссертацию. Она все время висела надо мной не знаю какой тяжестью. Душа моя к науке не лежала. Я была убеждена, что если ученый христианин, то он и мыслит с помощью Божией, а если не христианин, то он мыслит по-вражьи. И тот и другой опираются на одни и те же факты, но выводы делают разные. Поэтому-то атеисты преследовали генетиков — генетика открывает путь к Священному Писанию, дает основу для понимания, что все в мире развивается по Промыслу Божьему… Это было время, когда сажали врачей — «врагов народа», и я значилась в списке на арест. Отец Никон, узнав, что мне грозит, говорил: «Только от веры не отрекайтесь ни в коем случае». Мама моя очень переживала, я была для нее единственной опорой. Младшая сестра трагически погибла, Сусанна[149] еще не возвратилась из ссылки… По тем временам это большое везение, что меня не арестовали.
У отца Никона в городе Гагарине (Гжатске) была махонькая комнатка. В ней он всегда очень долго молился. От отца Никона я получила очень многое. Он шел путем Иисусовой молитвы и имел на этом пути благодатные дары. Очень серьезно изучал труды Игнатия Брянчанинова. Был горячим подвижником. Служба церковная стала для меня по-настоящему ощутимой благодаря отцу Никону. Все так считали, священники в том числе, что службы его необычны. У него был явный дар молитвы. Даже вечерние и утренние молитвы он как-то особенно читал. Иногда говорил: «Прочитали правило», а иногда: «Помолились» — когда дух настоящей молитвы ощущался.
Когда диссертация была закончена, отец Никон дал мне другое послушание: «Все читать и выписывать на тему покаяния». А потом он стал давать мне деловые поручения, которые Господь сподобил выполнить, и это для меня большая радость. Я возила из Москвы в Гжатск иконы для его храма. Их давал мне отец Александр из храма Ильи Обыденного, который был самым первым моим духовником. Привезла целый иконостас. Это очень преобразило храм отца Никона. А сень над Царскими вратами я привезла ему из Загорска от отца Тихона[150]. Потом начала возить в Гжатск стройматериал для церкви.
Отношения наши с отцом Никоном были непростыми. Были у нас разногласия по вопросам науки. Да и враг, как всегда, устраивал козни. Отец Никон слышал много лживых наветов в мой адрес, о чем он сам мне потом рассказывал. Когда отец Никон был уже тяжело болен и жить ему оставалось недолго, он попросил меня приехать — хотел убедиться, что у меня нет на него обиды. Он терпел ужасные грудные боли, мучился бессонницей. Отец Никон говорил прямо, что он уже хочет умереть, что все, что можно было сделать, он сделал. На девятый день после смерти я приезжала к нему на могилу. Из разговора с его келейницей поняла, что отец Никон провидел мой будущий постриг.
Сегодня многие христиане сражаются с серьезными сомнениями, касающимися их веры и их церкви. Это касается и христиан – адвентистов седьмого дня, в особенности в западном мире. Многие оставляют свою церковь или же оказываются «на грани» того, что они уйдут из церкви. Эти люди пытаются решить, что они сделают: тоже уйдут или найдут мужество остаться. Книга, которую вы держите, написана для таких людей.
Верстка Минеи Праздничной выполнена с сентября месяца и праздника Начала индикта по август и Усекновения честныя главы Иоанна Предтечи. Даты подаем по старому и (новому) стилю. * * * Данная электронная версия Минеи Праздничной полностью сверена с бумажной версией. Выполнена разметка текста для удобочитаемости; выделено различные образы слова МИР: мир (состояние без войны), мíр (вселенная, община), мν́ро (благовонное масло).
Богословско-литературное наследие Леонтия Византийского, знаменитого богослова и полемиста VI века, до сих пор остается недостаточно изученным в России, между тем как на Западе в XIX–XX вв. ему были посвящены десятки исследований. Современному российскому читателю известны, пожалуй, лишь краткие упоминания о Леонтии в трудах протоиерея Георгия Флоровского и протопресвитера Иоанна Мейендорфа. До сих пор нет полного русского перевода ни одного трактата Леонтия Византийского... Не претендуя на полноту и окончательность, предлагаемый ныне сборник исследований призван дать современному российскому читателю необходимые сведения о составе «Леонтиевского корпуса» (Corpus Leontianum), его предполагаемом авторстве, структуре и содержании входящих в него богословских трудов. *** Редакционный совет Центра библейско-патрологических исследований (программа поддержки молодых ученых ВПМД) Отдела по делам молодежи Русской Православной Церкви: Иерей Сергий Шастин (настоятель Крутицкого Патриаршего Подворья, Председатель Всероссийского православного молодежного движения и Братства Православных Следопытов) Диакон Михаил Першин (директор центра, заведующий информационно-издательским сектором Отдела по делам молодежи Русской Православной Церкви) Иерей Сергий Осипов (технический редактор) Проф.
Впервые я познакомился со Спердженом, купив его книжку в букинистическом магазине в Ливерпуле в 1950 году, хотя после этого потребовалось еще несколько лет, чтобы я по-настоящему узнал его. На моей книжной полке стояли несколько его книг, и мне, тогда еще молодому христианину, нравилась горячая вера их автора, но по большей части я все же воспринимал Сперджена как чудо-проповедника чуждой мне викторианской эпохи. Тогда я был согласен с одним современным писателем, сказавшим, что «в век скучных английских проповедей Сперджен говорил захватывающим, богатым, метафорическим языком». К трудам Сперджена я относился как к обычным современным христианским книгам с евангельским содержанием, разве что их было слишком много.
Творения святителя Иоанна Златоуста с древности были любимым чтением жаждущих премудрости православных христиан, не утратили они своей актуальности и сегодня. В этом сборнике помещены выдержки из творений святителя по самым разным темам: о любви к Богу и ближнему, о добродетелях и страстях, об отношениях в семье и воспитании детей. Книга рассчитана на самый широкий круг читателей.
Протоиерей Георгий Флоренский (3893—1979) — русский православный богослов, философ и историк, автор трудов по патристике, богословию, истории русского религиозного сознания. Его книги «Восточные отцы IV века», «Византийские отцы V—VIII веков» и «Пути русского богословия» — итог многолетней работы над полной историей православного Предания, начиная с раннего христианства и заканчивая нашей эпохой. В книге «Византийские отцы V—VIII веков» автор с исчерпывающей глубиной исследует нравственные начала веры, ярко выраженные в судьбах великих учителей и отцов Церкви V—VIII веков.Текст приводится по изданию: Г.