О мировой революции, нашей стране, культуре и прочем - [11]

Так - и только так - можно ставить вопрос.

"Возьмите Германию, - возражает нам, однако, проф. Павлов, - она мучается, потому что побеждена, потому что должна платить непомерно много. А как бы - желал бы я знать - как ей пособит пролетарская революция? Теперь они все-таки, за исключением маленькой кучки, соединены между собой, а тогда они образовали бы стан враждующих друг с другом людей. И почему это вывело бы их из тяжелого положения, в котором они находятся? Я этого опять не представляю себе, и я опять в тупике. Конечно, кончилось бы тем, что Франция тем скорее эту Германию обработала бы, заняла бы еще большую территорию, отняла бы большие ценности, если бы они (т.-е. немцы. Н. Б.) устроили (! Н. Б.) гражданскую войну. Я совершенно не понимаю, каким образом это (т.-е. выход из затруднений. Н. Б.) бы вышло, и опять становлюсь в тупик. Ответа нет".

Аргументация проф. Павлова удивительно проста, прямо трогательна в своей святой простоте, до того трогательна, что невольно вспоминаешь старушку Иоганна Гуса:

O, sancta simplicitas!

В самом деле. Проф. Павлов выставляет, по сути вещей, один единственный аргумент: если "они" - вместе, то "они" - сильнее. Если "они" идут друг против друга, то "они" - слабее. Но такой постановкой вопроса проф. Павлов снимает с обсуждения самую основную проблему. Ибо основная проблема современности и состоит в том, кто склеивает общество, рабочий класс или буржуазия. Предпосылкой является кризис теперешнего соотношения, фактический кризис. Ибо где это проф.

Павлов видел, что "все немцы", "за исключением маленькой кучки", "соединены между собою". Ведь, это смеху подобно, такое утверждение. В Германии идет восстание за восстанием, Германия расчленяется, борьба классов невиданная, а проф. Павлов толкует о "маленькой кучке".

Правда, когда проф. Павлов читал свою лекцию, многих фактов еще не было. Но в том-то его, Павлова, и беда, что он не видит об'ективных тенденций развития и распада. Не видит - или не хочет видеть. Раскол между классами на-лицо. Можно ли восстановить старое равновесие или нужно искать новой общественной установки - вот в чем вопрос. Другими словами: сможет ли буржуазия скрутить пролетариат или пролетариат должен скрутить буржуазию и, переорганизовав общество, вести борьбу за его существование. Только так можно ставить проблему. Павловская постановка ее никуда не годится потому, что она не видит вопроса самого существенного, того, который навис над миром во всей его громадности.

Посмотрите, далее, на ход мыслей проф. Павлова по этому пункту. Ведь все его рассуждения, от слова до слова, с таким же правом могли бы быть "применены" и к русской революции. Представим себе период мировой войны, то время, когда царская армия начала терпеть поражение за поражением. Проф. Павлов мог бы слово в слово повторить свои аргументы. Был бы он прав? Нисколько. Потому, что он не видит больших исторических, совершенно об'ективных, детерминант, которые соответствующим образом расставляют классы и определяют волю этих классов (или, если хотите, их "внешнее поведение" - в данном случае это совершенно безразлично). Во время войны сначала была, действительно, "маленькая кучка" ее решительных противников. Но нужно же понять, что эта "кучка" могла стать могучей силой только потому, что об'ективные условия жизни ставили массы в такое положение, когда они неизбежно должны были восстать. Неизбежно - понимаете ли вы это, сторонник об'ективного метода?

То же сейчас и в Центральной Европе. А при таком положении проповедь классового мира будет поповской проповедью, которая от масс все равно будет отскакивать, как от стены горох. Она будет, в лучшем случае, той слюнявой, "гуманной" фразой, которую извергают "в космическую жизнь" никчемные, не способные ни на какое действие, не приставшие ни к какой крупной общественной силе, юродствующие интеллигенты, "люди-слизни, люди-трава", как их называл когда-то Герцен. Эта расслабляющая проповедь об'ективно ничего, кроме вреда, никогда не приносила и не принесет.

Ну, а теперь самый "ужасный" вопрос, который привел в тупик проф. Павлова:

почему же революция поможет; или, говоря по-кантиански: "как возможна об'ективно полезная роль революции". Что же: правда, что на этот вопрос нет ответа?

Vous vous trompez, monsieur! На этот вопрос ответ дала, прежде всего, сама жизнь. Наша революция уже ответила, как "это" происходит. Мы подробно останавливались на этом несколькими строками выше. Стоит только немного подумать, чтобы увидеть "значимость" этих строк и для Германии.

Теперешнее германское правительство есть правительство "кучки". В условиях общего кризиса оно не может защищать Германии и поэтому будет об'ективно способствовать ее разложению, несмотря на все свои усилия. Мобилизация масс происходит не за правительство, а против него. Между тем, спасти Германию может только такое правительство, которое опирается на массы, их мобилизует, их ведет.

"Франция все отнимет, все разорит". А почему у нас Франция плюс Германия + Англия + "и так далее" не смогли отнять наших завоеваний? Именно потому, что на защиту своей страны (а не страны денежного мешка) встали массы. У Германии, правда, нет таких пространств, какие были у нас, пространств, которые давали нам возможность маневрировать и выигрывать время ("я уступаю пространство, чтобы выиграть время" - говорил тов. Ленин во время Брестских дебатов внутри нашей партии). Но мы были одни, а теперь уже есть такая база революции, как весь наш Союз. И - скажите, пожалуйста, по совести: если бы ряды революционных масс сомкнулись от Рейна до Владивостока, какая сила могла бы их победить? Какая сила могла бы сосать жизненные соки из Советской Германии? И неужели, действительно, непонятно, чем, как и почему помогла бы Германии победоносная пролетарская революция?