О Милтоне Эриксоне - [33]

Телое испытание само может быть болезненным симптомом — и таким образом быть парадоксаль­ным. Задание формулируется так, что пациент получает разре­шение сохранять проблему, от которой он желал избавиться с помощью терапевта. Например, человеку, который хочет изба­виться от депрессии, предлагают определить ежедневное время возникновения депрессии. Лучше всего, если это будет время, когда клиент предпочел бы делать что-нибудь другое. Напри­мер, терапевт может назначить клиенту время депрессии на те редкие часы, когда тот свободен от всех обязанностей: дети уло­жены, и есть немного времени, чтобы расслабиться и посмот­реть телевизор.

Разве не тяжелым испытанием является парадоксальное вме­шательство, когда пациентов просят испытать то, от чего они хотят избавиться? Пример — прием “утрирования” в бихевио- ральной (поведенческой) терапии: человеку, боящемуся клопов и желающему избавиться от этого страха, предлагают пережить крайнюю степень страха, представляя, как по всему телу кишмя кишат клопы. Этот тип парадоксального вмешательства есть не что иное, как тяжелое испытание. Точно так же требование но­вых ссор от скандальной супружеской пары или просьба довести отношения до разрыва, которого пара хотела бы избежать, яв­ляются не просто парадоксальным вмешательством, но и тяже­лым испытанием.

С другой стороны, если терапевтический парадокс определя­ется как протест пациента против терапевта, проявляемый через отказ вести себя в соответствии с проблемой, то в этом случае необходимо тяжелое испытание, заставляющее человека сопро­тивляться.

Еще один важный аспект парадоксального вмешательства — оно переводит непроизвольное действие, чем по определению является симптом, в намеренное. Человек должен намеренно делать то, чего он не может не делать, например, спонтанно есть, или отказываться от пищи, или испытывать боль, или беспокоиться. Когда все это делается сознательно, это уже, по определению, не симптом. Получив задание, человек, напри­мер, должен намеренно вызывать симптом каждый раз, когда он возникает непроизвольно, и таким образом симптом превра­щается в задание испытывать симптом. Если у человека два симптома, можно потребовать вызывать один из них сразу же, как только проявляется другой, тем самым дав парадоксальное задание, воздействующее сразу на оба симптома. Например, человек, страдающий одновременно и компульсивным поведе­нием, и крайней застенчивостью, получает задание общаться с незнакомыми людьми каждый раз, когда ведет себя компульсивно.

Существует несколько видов испы­таний, которые эффективны лишь потому, что влияют на отно­шения клиента с терапевтом. Все тяжелые испытания исходят от терапевта, а их результативность зависит от его личности, но некоторые из них специально ориентированы на терапевта.

Например, когда терапевт “переопределяет” некий посту­пок, сообщение становится испытанием. Любой поступок, рас­сматриваемый клиентом с одной точки зрения, может быть описан терапевтом с менее приемлемой стороны и стать чем-то таким, что не нравится клиенту. Например, клиент описывает свои действия как месть, а терапевт называет их защитой и вы­полнением своих требований. Или же поступок, который кли­ент считает независимым, терапевт может определить как реак­цию на свои предписания и представить дело так, что клиент предпочел бы не совершать больше ничего подобного.

Другой вид тяжелых испытаний — приемы конфронтации, используемые некоторыми терапевтами. Когда терапевт застав­ляет клиента столкнуться лицом к лицу с тем, чего тот всеми силами избегает, и намеренно вызвать болезненные ощущения, это может считаться тяжелым испытанием. Испытанием явля­ются и интуитивные толкования, неприятные для клиента. В таких случаях скорее сама по себе терапия, нежели какое-то оп­ределенное действие терапевта, становится испытанием для че­ловека, причем испытанием, которое длится до тех пор, пока не исчезает проблема.

Гонорар терапевта может быть использован как испытание, если связать его рост с продолжением или усугублением симпто­ма. Кстати, это один из весьма любимых терапевтами видов тя­желого испытания.

Испы­тание может предназначаться как одному человеку, так и группе людей. У Милтона Эриксона была разработана серия тяжелых испытаний для лечения детей, предназначенных и родителям, и ребенку. Типичным приемом было дать задание ребенку, страдающему энурезом, практиковаться в каллигра­фии каждый раз, когда кровать утром оказывается мокрой.

Мать ребенка была обязана ежедневно просыпаться на рассве­те и, если кровать оказывалась мокрой, будить ребенка и по­могать ему тренировать почерк. Если кровать была сухой, ре­бенку выполнять задание не требовалось, — но матери все равно приходилось просыпаться на рассвете. Такая процедура — телое испытание как для матери, так и для ребенка, ко­торое завершалось прекращением энуреза и улучшением по­черка, к их обоюдной гордости.

Для семейной пары испытание может включать в себя цере­монию “похорон” прошлой измены одного из супругов. В этом случае испытание, на первый взгляд, должно заставить страдать обидчика, но на самом деле оно предназначено обоим. Или же задание выполняет вся семья, когда плохо ведет себя один из ее членов.