О, Мари! - [99]

Что случилось с Мари? Уже известно, что аварии не было, тогда что? Похищение? Но кто может быть организатором и исполнителем? Допустим, Монстр – он неадекватен, но его задержали в Прибалтике и посадили в следственный изолятор. Да и маловероятно, что он пойдет на такое: ему проституток на любой вкус хватает с лихвой, а здесь он представляет, какие могут быть последствия! Яйца разобью, застрелю прилюдно, зачтут, как состояние аффекта, годик-другой посижу и выйду. Тогда уеду в Париж подальше от этих мест, мне нечего здесь будет делать.

Кто еще? Много авторитетов, человек шесть самых известных, контролирующих рынки, загородные рестораны, подпольные производственные цеха, автомастерские. Но они ребята взрослые, под сорок, даже старше, их полет мысли дальше шлюх не идет, некоторые даже состоят в гражданском браке с бывшими проститутками. К тому же люди серьезные, чтут традиции, понимают, что Мари – не для них: девушка домашняя, не бесхозная. Эти сперва непременно поинтересовались бы, кто она, чем занимается, замужем или нет, опять-таки большинство меня знают лично, а остальные – заочно. Не их профиль работы. Они богаты, обеспечены, целый день гуляют в загородных ресторанах, собирают дань, играют в нарды. Даже парикмахеров и массажистов там принимают. Поставить под угрозу все это, а возможно, и жизнь, – нет, они на такое не пойдут. Не говоря уж о том, что каждого из них опекает кто-то из высших милицейских чинов – начальник районного отдела, начальник уголовного розыска или ОБХСС. За подобные шалости менты провинившемуся уши отрежут и лично упекут в тюрьму по первому попавшемуся делу, а то и вообще уберут – шум-то поднимется великий, многое раскроется, а это не входит в их интересы. Их интерес только один: чтобы авторитет исправно собрал дань, принес им и особо не сачковал. Так происходит и у нас, и в соседних республиках, и везде в огромной стране. Тот же начальник милиции или прокурор должен платить своему первому секретарю райкома и председателю райисполкома, начальникам структурных управлений милиции города, те – начальнику милиции и прокурору города. А эти, в свою очередь, министрам, через которых средства пойдут руководителям республики. Последние уже должны выходить на союзный уровень, в противном случае первая же комиссия из центра смоет их с занимаемых должностей, как дождь смывает грязь с асфальта. Выпасть из схемы – все равно что с платформы попасть под идущий поезд. Хочешь быть честным – иди работай учителем или инженером в НИИ.

Тогда кто? Жоко? Он же четыре месяца в больнице провалялся, выписался полуинвалидом, пролежал еще месяца два дома и уехал из города. Говорили, что видели его в Гаграх, в Сочи, в Ростове-на-Дону – жульничает на вокзалах, колется. Он не из тех, кто горит жаждой отмщения. Сильный избил – значит, все нормально, на то он и сильный, надо тогда найти более слабого.

Тем не менее надо проверить. С одним из оперативников поехал домой к Жоко. Гера и несколько ребят, несмотря на холод, стояли на привычном месте у магазина, курили и о чем-то громко разговаривали.

– Гера, не думаешь, что это мог быть Жоко? Кстати, он не давал о себе знать?

– Да нет, шеф-джан. Жоко исчез, не то убили, не то арестовали – одним словом, ни слуху ни духу.

– У него дома кто-нибудь есть? Мать, сестра?

– Только мать, с какой-то старой родственницей. Сестра лежит в наркологической больнице, говорят, ей хана, не выйдет уже оттуда.

– Пошли, хочу сам убедиться.

Через пять минут вернулся оперативник с Герой.

– Пусто, товарищ следователь, две полоумные старушки, больше никого.

* * *

Была уже почти полночь. Решил заскочить к Мари домой, раз уж я здесь – хоть как-то успокою бедных людей. Нет, не заслужила моя светлая девочка такой участи! Она всем желает добра, смотрит на мир распахнутыми доверчивыми глазами, жалеет бедняков и животных. Боже, если ты есть, спаси ее, она же невинное существо! Она хочет только одного – любить и быть счастливой…

На мой звонок выскочила радостная Тереза.

– Ты что, не знаешь, что случилось? Мари нашлась полчаса назад, сейчас она у вас дома. Ее выпустили возле телестудии в парке, и она пешком пошла к вам домой, сейчас чай пьет и ждет тебя.

Я стоял в полном смятении, не понимая, как поступить. Я представлял себе Мари в кандалах в темнице, вот я нахожу ее, освобождаю, расшвыривая похитителей и круша все преграды, и вдруг такой сюрприз! Но что случилось на самом деле? Вдруг ее изнасиловали, издевались над ней? Если так, то изменится ли мое отношение к Мари? Не может быть. Но ведь тогда Мари испачкана! Правда, ее вины тут нет, ее могли заставить насильно, под угрозой смерти, но она все равно другая, познала другого мужчину… Господи, я сейчас сойду с ума. Даже если она чиста – кто в городе в это поверит, что подумают мои родители, друзья, коллеги? Но какой же я подонок! Не радуюсь, что моя невинная чистая девочка освободилась после таких страшных переживаний целая и невредимая, а размышляю, что подумает мое окружение…

– Ну же, Давид, что ты встал в дверях как вкопанный? Заходи, такая радость!

– Нет, поедемте к нам, я же на машине!