О, Мари! - [121]

– Это не твои ребята подъехали на «Волге» и ждут рядом со входом? – спросил я, глядя в окно. – Не пойму, Рафа, что у тебя может быть с ними общего? У них же на рожах написано, что они бандиты.

– Я их много лет знаю. Парни, может, и простые, зато верные, на них можно положиться.

– Смотри, когда-нибудь они попадутся и потянут тебя за собой.

– Это мои проблемы. А вот Монстр – проблема не только моя, но и твоя. Будешь меня искать, звони на работу или Гаяне, криминалистке. Я у нее ночую. О моем местонахождении никому ни слова, даже моей маме.

– По-моему, у тебя какая-то навязчивая идея насчет Монстра.

– А ты, Дав, никогда не представлял себе, как ты избитый, весь в крови стоишь на коленях перед Монстром, страшась заглянуть в его змеиные глаза, и понимаешь, что пощады не будет? Я такой сон видел не раз и хочу освободиться от этого кошмара. Что скажешь?

– Рафа, мы же с тобой прошли курс судебной психиатрии, были на практике в психбольницах, общались с преступниками и невменяемыми, больными людьми. Подумай, ты и вправду зациклился на Монстре. Это, друг мой, болезнь. Или освобождайся от нее самостоятельно, или иди лечись. Ты сам себе отравляешь жизнь, заводишь себя, кипишь ненавистью к этому человеку. Да, я согласен, он жестокий и коварный хищник, но он живет в своем мире, а мы – в своем. За тобой вся сила государства. Ты вооружен, у тебя есть друзья. К тому же, по-моему, ни ты, ни я – не беззащитные школьницы, которых можно запугать, сломать, разбить в пух и прах.

– Француз, признайся: ты сейчас так трезво рассуждаешь, потому что Мари далеко? Ага, молчишь. Я же помню, как ты беспокоился, когда она была здесь.

– Может, отчасти ты и прав, но я искренне сказал то, что думаю. Нужно жить своей жизнью, Рафа. У тебя же все складывается как нельзя лучше: каждый месяц новая подруга, целый арсенал дорогущих ружей, два мотоцикла, растешь по службе, тратишь деньги не раздумывая и, наконец, ты не раздвоен, как я. Ты сам создаешь себе проблему. Жизнь покажет, как нам поступить.

– Ты вроде все верно говоришь, Дав, но внутренний голос мне подсказывает совсем иное. Ладно, закончим на этом.

– Да вот и Юля пришла. Желаю вам приятного вечера. Рафа, ты не забыл, что твои друзья в машине ждут?

– Они мне могут еще понадобиться. Есть одно небольшое дельце.

* * *

Дома меня ждала мама.

– Давид, только что звонили из военкомата. Просили подтвердить, что ты получил извещение, и передать, что завтра в девять утра тебе нужно быть у них. Сказали, это связано с какими-то формальностями.

– Надоели они мне, мам! Они что, не знают, что работа в прокуратуре и вообще государственная служба приравнивается к армейской? Нашли тоже время! Не пойду я.

– Сын, сейчас не время для капризов. Все дела, связанные с военкоматом, необходимо завершить.

Не заподозрив никакого подвоха, я перед работой отправился в военкомат, который находился недалеко от моего дома. Там царило необычайное оживление. Взволнованные молодые люди, в основном призывного возраста, ходили по коридорам из одного кабинета в другой. Ожидание затянулось минут на десять. Оскорбленный тем, что меня, следователя прокуратуры, заставляют ждать, я собирался было уйти, но в этот момент младший офицер громко назвал мою фамилию и пригласил войти меня в кабинет начальника призывной части.

Рядом с хозяином кабинета майором Мартиросяном, худым высоким человеком, беспрерывно курящим «Казбек», сидел незнакомый мужчина славянской наружности, крупный, лысый, одетый в гражданское. Беседу начал Мартиросян. Первые вопросы были нейтральными: «Вы выпускник юрфака ЕГУ? Следователь Центрального района города? Член КПСС? Неженаты?» – и тому подобное. Я отвечал с гордой улыбкой и еле скрываемой снисходительностью. Говорили мы по-русски. Затем в разговор вступил здоровяк-славянин – спокойно, убедительно, почти дружелюбно:

– Товарищ следователь, среди множества кандидатур для особой службы мы рассмотрели и вашу. Вы подходите по всем статьям: коммунист, спортсмен, из интеллигентной семьи, обязательный, дисциплинированный, не курите, не пьете, хорошая характеристика. Почему бы вам не пройти двухгодичную переподготовку в Высшей школе КГБ? Работа более интересная и ответственная, к тому же несравнимо более перспективная, чем общение с ворами и хулиганами. Переподготовку будете проходить в Москве.

Упоминание о Москве было единственным приятным моментом из всего им сказанного. Интересно, он в курсе, что его начальник два года назад сделал мне такое же предложение, а потом все утихло? По-видимому, когда я начал мягко отходить от темы, тот чекист понял, что я против.

Начал я издалека:

– Спасибо за предложение, но я хотел бы внести некоторые уточнения. Во-первых, насчет семейного положения. Я фактически женат, моя жена сейчас находится за рубежом, вернется через несколько месяцев, и мы оформим наш брак. Более того, мы ждем ребенка примерно через пять месяцев. Ее родители вернулись во Францию и будут восстановлены во французском гражданстве, которое они сохранили. К сожалению, эти обстоятельства, равно как и другие, о которых я сейчас не говорю, делают невозможной мою службу в КГБ.