О любви не говори - [29]

– Ты вчера копалась в маминых вещах, сложенных в сарае, – начал он, когда они наконец остались одни. И напряженные морщинки моментально залегли возле глаз и вокруг губ. – Что-то искала?

Джулии не хотелось начинать неприятный для них обоих разговор прямо сейчас. И так отец все еще пришиблен тяжким грузом своего горя. С другой стороны, такой удобный момент! Что сказать? И стоит ли начинать? Разве что она задаст пару наводящих вопросов, и на этом все!

– Я хотела отыскать среди маминых вещей что-то такое, что относится к тем годам, когда я только появилась на свет, – начала она издалека, чтобы Джино не подумал, что она занялась поисками родного отца – ей вовсе не хотелось огорчать Джино. Он был ей прекрасным отцом, быть может, самым лучшим отцом на свете! Она взглянула на него и увидела, как он нахмурился.

– Твоя мать всегда боялась, что наступит день, когда ты станешь задавать ей вопросы, на которые она не хотела бы отвечать.

– Так вы говорили с ней на эту тему? – удивленно переспросила Джулия.

– Конечно!

– И что тебе мама рассказала?

– Немногое! Она говорила, что ей слишком больно вспоминать былое.

– И мне она не раз повторяла то же самое! Но я чувствую себя какой-то потерянной без… – Она запнулась в поисках нужного слова. – Понимаешь, не сохранилось никаких фотографий из моего раннего детства, я никогда не видела фотографий своих бабушки и дедушки, не знаю, кто был моим настоящим отцом. Я ничего не знаю о том времени, пока мы жили с мамой одни, пока она не вышла за тебя замуж. Впрочем, я ничего не знаю и о том, как она жила до меня, как она выглядела в молодости, где училась. А мне вдруг захотелось узнать все это.

– Мамы больше нет, и спросить больше не у кого! – проговорил Джино с такой скорбью в голосе, что Джулия поняла, что напрасно они боятся, что отец пропил все свои мозги за последние полгода.

– Конечно, ты прав! – согласилась она с ним, решив пока не заводить разговор о девочке с фотографии. – Но что-то же ты знаешь о маминой жизни до того, как вы с ней встретились!

– Сара училась в Северо-Западном университете возле Чикаго. Она рассказывала мне, что в студенческие годы жила с подружкой на Университетской улице, в доме, где на первом этаже располагался магазин, торговавший кофе. Там она и пристрастилась к этому напитку. Как же звали-то ее подружку? Дай бог памяти! – Джино озабоченно потер лоб рукой. – По-моему, Джеки. Да! Ее точно звали Джеки!

– А я думала, мама училась в Нью-Йорке! – удивилась Джулия. – Она говорила, что родилась в Буффало. А после университета приехала в Калифорнию в гости к подруге да так и осталась здесь навсегда.

– Насколько я помню, все это случилось гораздо позднее, – возразил Джино. – Мама рассказывала мне, что она приехала на свадьбу к подруге, когда тебе было уже три годика. И ей так понравилось в наших краях, что она решила остаться. Говорила, что в здешнем климате у тебя исчезли все проблемы с аллергией.

– У меня никогда не было никакой аллергии.

– Правильно! Здесь у тебя действительно никогда не было аллергии!

– А я думала, что родилась в Беркли. Мы же жили в Беркли! – Джулия растерянно покачала головой.

– Вы действительно жили в Беркли, когда я познакомился с твоей мамой, – подтвердил Джино.

Да, но как долго они там прожили? Мать вышла замуж за Джино, когда Джулии было четыре с половиной года. А что было до Беркли?

– Расскажи мне, папа, как вы познакомились! – попросила она отца. Конечно, она хорошо знала историю знакомства своих родителей, но вдруг Джино вспомнит подробности, на которые она раньше не обращала внимания.

– Сара привела тебя к нам в ресторан. А до этого она познакомилась с Люцией в магазине тканей. Они же обе любили шить. Люция рассказала ей о нашем ресторане, и Сара привела тебя к нам, чтобы ты посмотрела на живых лобстеров. Ты была такая хорошенькая! Я влюбился с первого взгляда в вас обеих! – Джино растроганно улыбнулся. – Потом Люция подала мне идею, чтобы я заказал у Сары кое-что из столового белья для ресторана. Всякие там скатерти, салфетки, занавески на окна. Я согласился. А через три месяца мы с Сарой поженились. Воистину, Люция стала моим ангелом-хранителем! Это же благодаря ей я получил и тебя, и маму! – Голос его сорвался, и он смахнул слезы с глаз. – Никогда в жизни я не встречал такой преданной и любящей женщины, как твоя мать! Ради меня она пожертвовала всем!

– Что ты имеешь в виду? – переспросила Джулия, пораженная последними словами Джино. – Чем именно она пожертвовала ради тебя?

– Как «чем»? – Джино задумался. – Ради меня она бросила своих друзей в Беркли. А когда я сказал, что хочу еще одного ребенка и чтобы она сидела дома и занималась домашним хозяйством, она немедленно согласилась на все мои требования. Сара воистину стала частью меня. Я даже затрудняюсь объяснить тебе, Джулия, как это у нас ней было. Конечно, я был эгоистом, что там говорить! Меня мало интересовало, почему у нее нет друзей, почему она всегда сидит дома. Мне даже нравилось, что в нашей семье никогда не возникало конфликтов по поводу того, где отмечать праздники. Конечно, дома и только дома. – Джино снова вздохнул. – Наверное, тебе хочется спросить меня о том, знаю ли я, кто был твоим настоящим отцом.