О любви - [2]

Она и познакомила меня со своей компанией.

Что девчонки умеют дружить, я знал давно, хоть иногда и отрицал это в разговорах из разных тактических соображений. Но чтобы не двое, не трое, а сразу шестеро девчонок дружили — причем по-настоящему, без зависти, ревности и взаимных обид — такого я не встречал ни до, ни после.

Были лилипутки, естественно, разные, но в чем-то и похожие, как солдаты из одного отделения. А похожесть эта состояла, пожалуй, вот в чем: у всех шестерых души, хоть и по разным поводам, работали напряженно и вдохновенно.

Моя союзница Анюта любила человека старше ее лет на десять, конструктора по мостам. Надежд на будущее почти не питала, беречь ничего не берегла, счастья ему желала хоть с собой, хоть без себя. Рассказывать о нем могла часами, хоть и называла его при этом «мой крокодил».

Парень был хороший, умный и добрый. Но у каждого своя жизнь, свои планы — что-то у них с девочкой не сошлось.

Как он к ней относился?

Неплохо, в общем, даже любил, пожалуй, но ровно настолько, чтобы, не приведи господи, не возникло для него каких-нибудь обязанностей. Что ж, его воля, его право.

Зато у Анюты на случай тягостного настроения был выход, которого он, бедняга, не имел. Она всегда могла двумя автобусами добраться до Южного Чертанова, дальней московской окраины, несколько раз обойти вокруг его дома и теми же двумя автобусами вернуться домой.

Не так уж мало!

Ее крокодил был довольно скрытен. Но о жизненных его перипетиях она знала много, потому что остальные пятеро девчонок, где могли, собирали вполне успешно нужную информацию.

Вообще у них в компании, как в хорошем, показательном коллективе, все личные дела без просьб и напоминаний становились общими.

Лилипутка Милка рвалась в геологоразведку, ни о чем ином и слушать не хотела. Это была некрасивая девчонка, длинная, жилистая и выносливая. Пожалуй, она очень точно угадала свой жизненный шанс и теперь стремилась к цели, не тратясь на колебания.

Было известно, что в геологоразведку девчонок берут туго, на вступительных режут без жалости. А способности у Милки были рядовые.

Но она упорно, до ярости, зубрила профилирующие предметы, а по воскресеньям в турпоходах нахаживала километры для разряда, чтобы потом, при поступлении, иметь хоть маленький дополнительный плюс.

Пока она шла к своей цели прямым путем, прочие лилипутки искали пути окольные. В частности, познакомились с очень влиятельным студентом из геологоразведочного, большим общественником и активистом, слово которого тоже могло кое-что значить в решающий момент…

У Женьки была своя драма: вот уже два года она поклонялась известному киноартисту.

Женькина страсть вылилась в довольно необычную форму: она стала писать сценарии. Первый же сценарий она отнесла на студию и бесстрашно пробилась в редакционный отдел. Там с ней хорошо говорили, похвалили за любовь к искусству и посоветовали пробовать дальше.

Женька написала еще два сценария — в каждом главная роль предназначалась, естественно, ее кумиру. И все повторялось: она шла на студию, с ней ласково говорили, но сценарий не брали.

Я познакомился с ней у Анюты.

Надо сказать, что актер ее мне не нравился. Он был вполне красив, но профессионально неинтересен: во всех ролях одинаково неглубок и просто одинаков. Он с достоинством проносил по экранам свое замкнутое мужественное лицо, но крупные планы выдавали — молчание его было пустым.

Может, из-за этого я и представлял его поклонницу пухленькой голубоглазой дурочкой, сентиментальной и восторженной.

Но передо мной в кресле, независимо закинув ногу на ногу, сидело тощее, умненькое и очень колючее существо. Острые коленки, острые локти, острый подбородок и острые ироничные, мгновенные на оценку глаза.

Мы познакомились, я сел на диван, а Женька, как ни в чем не бывало, продолжала рассказывать очередную серию своих приключений.

Несколько дней назад, вечером, выслеживая актера возле дома, она столкнулась с другой девчонкой, занятой явно тем же самым. Минут двадцать конкурентки мерили друг друга пренебрежительными взглядами. Но потом разговорились, познакомились и даже подружились.

Та, другая поклонница оказалась хорошей девчонкой, неглупой и мягкой. Она сразу же признала Женьку главарем вновь возникшего сообщества. Они решили скооперировать усилия — скажем, дежурить у подъезда не вместе, а по очереди, поддерживая между собой телефонную связь, что позволит сэкономить немало времени.

А вчера они провели первую совместную акцию, внезапную и дерзкую — пришли к нему домой.

— Представляете, — говорила Женька, — звоним в дверь — никакой реакции. Она дрожит, у меня вообще одна нога на лестнице… Ну, думаем, слава богу, дома нет. И вдруг — открывает. Даже глазами захлопал, бедненький. «Вам кого, девочки?» — передразнила она, придав голосу елейно-ханжескую интонацию. — А мы говорим — вас. Ну хорошо, говорит, заходите. И ведет на кухню. Жены, наверное, боится, несчастный. «Так в чем дело, девочки?» — снова передразнила она. — А мы сделали вот такие физиономии и говорим: поделитесь, пожалуйста, вашими творческими планами…

— Ну и как, поделился? — со смехом спросила Анюта.