О квадратно-круглом лесе, Микке-мяу и других - [37]
Я упал перед ней на колени, потому что понял: я сражался вовсе не с чудовищем, а с доброй волшебницей.
— Я не заслужил твоей доброты, — проговорил я, захлебываясь слезами. — Сделай меня снова безобразным, ведь я отрубил тебе шесть голов. О, если бы я мог все повернуть вспять!
Она покачала головой, потом грустно улыбнулась.
В этот момент взошло солнце и осветило ее. И тут до меня дошло, что я чуть было не убил Семиглавую Фею, самую добрую и прекрасную волшебницу на свете. А я, болван, отрубил ей шесть голов!
Что же будет, если она вдруг лишится последней головы?
— Позволь, я стану твоим телохранителем, позволь мне защищать тебя, — сказал я Фее.
Она кивнула в знак согласия.
И я больше не вернулся в Рацпацегреш. Я остался охранять Фею.
И по сей день я охраняю ее — копьем, мечом, топором, ухватом, саблей, руками, ногами и всем, что ни есть под рукой.
Не вздумайте прийти к ней с недобрыми намерениями! Будете иметь дело со мной! Я не дам в обиду Семиглавую Фею! Потому что один глупец уже отрубил ей шесть голов, осталась всего одна. Лучше помогите мне заботиться о ней! Охранять ее! Копьем, мечом, топором, ухватом, саблей, руками, ногами и всем, что ни есть под рукой! И… нашей любовью!
Три незадачливых бородача
У входа в дом поэта Бержиана стояли в нерешительности три седобородых старика. Бержиан взглянул в окно и проговорил:
— Ну вот, три седые бороды.
Три седые бороды принадлежали трем старцам. Они о чем-то совещались, стоя у подъезда. Бержиан хотел было открыть окно и позвать стариков в дом, но в этом уже не было необходимости, так как они и сами догадались войти. Бороды у них при каждом движении колыхались.
— Приветствуем тебя, славный сын нашего города! — хором поздоровались они.
«Ай-яй-яй, это плохой признак, — подумал Бержиан. — Если бы они сказали: „Привет тебе, скромный сын нашего города!“ или еще проще: „Привет тебе, сынок!“, разговор мог бы привести к чему-нибудь хорошему. А так — ай-яй-яй!..» — и Бержиан предложил им сесть.
Прежде чем усесться, старцы представились:
— Древняя Борода.
— Главная Борода.
— Младшая Борода.
Бержиан в ответ погладил свою густую черную бородку и бросил:
— Как-никак тоже борода.
И все четверо сели.
— Нас прислали городские власти, — торжественно начал первый бородач, Древняя Борода.
Бержиан тут же подумал, что они пришли насчет налогов. Налога за аренду дома, амортизационного налога, налога со стихов, налога за правую руку и отдельно за левую руку и еще семидесяти трех разновидностей налогов, изобретенных городскими властями. И не оплаченных Бержианом.
— Если вы насчет налогов… — меланхолично начал Бержиан, но его тут же прервал третий бородач:
— У нас и в мыслях этого не было.
— Начиная с сегодняшнего дня все твои задолженности по налогам считаются погашенными, — добавил Главная Борода.
— Более того, ты до конца своей жизни освобождаешься от всех налогов, — заключил Древняя Борода.
«Дела совсем плохи, — решил Бержиан. — Либо они пришли просить у меня что-нибудь, либо насчет мусора. А мусорил ли я за последнее время на общественной территории? И еще как!»
— Если вы насчет мусора… — начал он, и три бородача сразу оживились.
— Именно, именно! Ты коснулся самой сути вопроса! — дружно провозгласили они.
— Что касается мусора, — сразу перешел в наступление Бержиан, — то тут кругом виноваты городские власти. В городе мало мусорных ящиков. Что прикажете делать бедному горожанину, если он, к примеру, идет по улице и грызет орехи? Куда прикажете бросать скорлупу?! Хотя он и добропорядочный и аккуратный человек. Не желая мусорить, горожанин собирает скорлупу в ладонь в надежде встретить, наконец, мусорный ящик. Вот он идет, идет, ладонь уже полна скорлупы — ни одна скорлупка больше не вмещается. А мусорного ящика нет и нет! Что же делать? Остается одно: бросить скорлупу прямо на улицу, то есть намусорить. Но кто в этом виноват? Вы виноваты! Потому что в городе мало мусорных ящиков. Вот я и предлагаю вам: наймите человека, дайте ему пакет орехов, пусть идет себе по улице и грызет их. Как только ладонь у него наполнится скорлупой, выставляйте на этом месте мусорный ящик. И так — по всему городу. Вот тогда в городе будет чисто, как в прачечной.
— Верно, верно, Бержиан! Но только все это можно гораздо проще сделать, — прошамкал первый старец.
— Что-то мне не очень верится, — засомневался Бержиан.
Три бородача снисходительно улыбнулись.
— Вспомни о своем замечательном, удивительном таланте, — заискивающе проговорил третий бородач и скосил взгляд на своих старших спутников — мол, правильно ли он говорит.
Говорил он, очевидно, очень даже правильно, потому что и Главная Борода и Древняя Борода с таким усердием закивали головой, что стало слышно, как заскрипели у них шейные позвонки.
Бержиан нахмурился. Так вот с чем они пришли по его душу! И им, значит, понадобился его поэтический талант! Хотя всему городу хорошо известно, что вот уже три года, как у него по существу «не идут» стихи. Каждая строка рождается в муках.
— Вы же прекрасно знаете, что у меня сейчас не клеится сочинение стихов. А по заказу тем более. Но если бы даже и клеилось, вам-то какой прок с того?! Стихами не сметешь мусор, засоряющий город. — И Бержиан весело хохотнул.
