О кораблях и людях, о далеких странах - [18]

- Я уверен, что повар...

- Что? В чем вы уверены?.. У вас имеются факты?.. Я знаю Одье лучше, чем вы.

Боцман рассматривает пустой портфель.

- Хорошо. Я не хочу утверждать бездоказательно, но расследование выяснит...

- Какое еще расследование? Неужели вы думаете, мы будем поднимать шум из-за этого?.. И на глазах у юнг?.. Ни в коем случае, дорогой мой! - Сигара окончательно потухла, и капитан нервным движением хватает спички. - Это был бы грубый педагогический промах. Мы - воспитатели. Мы прежде всего должны думать о своем авторитете. - Капитана раздражает, что ему приходится все время смотреть вверх: Гейн Иогансен намного выше его. - Да сядьте вы, наконец!

Боцман садится.

- Господин капитан! Юнги знают, кому принадлежит портфель. Я обещал им доложить обо всем вам. И юнги пожелают узнать, что вы скажете.

- Пожелают?.. Юнги пожелают?! Пожалуй, это не дело юнг, да они и не способны правильно оценить этот случай, и... боюсь, что вы тоже, боцман. - Капитан некоторое время молчит, рассматривая ковер на полу; наконец он продолжает: - Скажите им, что я займусь этим делом и сам все расследую.

Боцман не встает, он только поправляет волосы, упавшие на лоб.

- Что у вас еще? - спрашивает капитан, строго взглянув на него.

Иогансен выдерживает его взгляд. Капитан снова сосредоточивает все свое внимание на сигаре.

- Господин капитан! Я считаю, что мы должны совершенно открыто говорить об этом деле. Юнги неизбежно решат: здесь что-то нечисто! Считаю нашим долгом тщательно разобраться и найти виновников этого свинства. - Боцман не упоминает о подслушанном ребятами разговоре.

Это могло бы повредить юнге-денщику. К тому же такой козырь Иогансену хочется придержать напоследок. Самое главное сейчас - это добиться расследования.

- О каком свинстве вы говорите, боцман? В конце концов все это лишь смутные подозрения. Признаюсь, я не верю в какие бы то ни было проступки со стороны моего персонала. Боцмана Хеннигса я знаю много лет. А что касается повара... Я сам все расследую. Этого более чем достаточно для юнг... И для вас, боцман. - Последнее слово капитан произносит резко и громко.

Иогансен встает. Лицо его подергивается. Он берет в руки портфель.

- Что ж, придется мне уйти. Но юнги будут ожидать вашего расследования. Они все время шепчутся об этом и особенно потому, что речь идет о продовольствии. Питание на борту поставлено совсем не блестяще. Это вам прекрасно известно, господин капитан.

Капитан от неожиданности кладет сигару в пепельницу и гасит ее.

- Боцман, что это значит? Вы без году неделя на борту...

- Но я уже знаю, что юнги ничего не получили из своего дополнительного курсантского пайка, ни разу с тех пор, как я здесь. И только в этом портфеле...

- Я просил бы вас не вмешиваться не в свои дела. - Голос капитана дрожит. - В конце концов я здесь за все отвечаю, в том числе и за довольствие. Не считаете ли вы, что и я... - Капитан, насторожившись, смотрит на боцмана.

Иогансен понимает "ход" капитана, но он слишком возбужден.

- Я предполагаю, что относительно довольствия вы не совсем в курсе дела, господин капитан.

- Боцман! - уже кричит капитан.

Иогансен сжимает руку в кармане. Он дрожит, лицо его побледнело.

Капитан несколько раз открывает рот, но не находит слов. Он думает: "Такого со мной еще никогда не бывало! Этот тип всего несколько недель на борту... И такая наглость! Правда, по бумагам у этого Иогансена немало грехов... Ему еще надо доказать верность фюреру!"

- Собственно говоря, как вы смеете так вести себя со мной, боцман? Я уже сказал, что займусь расследованием этого случая. Если вам этого мало, можете идти в Трудовой фронт и жаловаться...

Капитан барабанит пальцами по ручке кресла. Внезапно лицо его светлеет. Он даже улыбается и достает из кожаного портсигара новую сигару.

- Я опасаюсь, - снова начинает он уже гораздо спокойнее, - что руководство фронта, истинные национал-социалисты обратятся прежде всего ко мне за справкой относительно вас, господин боцман Иогансен. - Капитан, ухмыляясь, рассматривает сигару. - Но адрес я могу вам дать, если хотите. Ну, как? - Взглянув на боцмана, он доброжелательно, почти по-отечески, добавляет: - Бросьте вы это, боцман! Я понимаю ваше возмущение. Разумеется, нельзя допускать подобных случаев на борту. Но на меня вы можете положиться. Я ведь сам когда-то начинал юнгой на учебном паруснике.

Иогансен слышит фальшь в голосе капитана. "Ханжа! Подлец! - думает он. - "Можете обратиться в Трудовой фронт"! Ведь знает, что я этого не могу сделать. - И боцман, стиснув зубы, решает: - Ни слова больше!" Капитан отложил сигару, немного наклонился и берет с письменного стола большой конверт с документами боцмана Иогансена.

- Несколько дней тому назад я посвятил довольно много времени лично вам, боцман. Здесь у меня имеются интересные подробности. Да, да, интересные... - Он делает небольшую паузу...- Дело с портфелем ведь мы уже закончили, да? Или у вас еще есть вопросы?

- Нет, - отвечает Иогансен. В голосе его появилась хрипота. - Я сообщу юнгам, что вы...

- То-то! Мы ведь прекрасно понимаем друг друга. - Снова капитан делает паузу, чтобы поудобнее расположиться в кресле. - Вы ведь довольно долго оставались без работы. Должно быть, это было нелегко для вас. С другой стороны, у вас было достаточно времени, чтобы, хорошенько подумав, понять всю ошибочность вашего марксистского мировоззрения. Ничего, ничего, боцман! Я не собираюсь учинять вам допрос. Теперь у вас есть работа, и вы сами понимаете, что это шанс, который вам следует использовать. Наше государство предоставило вам этот шанс. Я знаю, что вы превосходный моряк. Потому-то вы и оказались у меня на борту. Но вы также хорошо знаете, что этого недостаточно. Очень, даже очень скоро мне предстоит решить, обладаете ли вы качествами, необходимыми воспитателю на учебном корабле немецкого торгового флота.