О команде Сталина - годы опасной жизни в советской политике - [4]

Чем бы закончилась эта борьба, неизвестно, потому что в решающий момент Сталин умер. Неудивительно, что в сложившихся обстоятельствах ходили слухи, что ему помогли, но никто так и не смог доказать это. Его смерть, вероятно, спасла жизни Молотова и Микояна, а также, возможно, курировавшего органы государственной безопасности Лаврентия Берии и других. Еще до того как вождь испустил последний вздох, команда взяла на себя коллективное руководство. Сталинская команда, как оказалось, могла справляться без Сталина довольно хорошо, в действительности, по сравнению с последними несколькими годами его жизни, даже значительно лучше. Все предсказывали, что после смерти Сталина наступит хаос, и сама команда опасалась этого, но на самом деле они осуществили успешный переход с минимальными (в советском смысле) людскими потерями и чрезвычайно широкой и радикальной программой реформ. Тот факт, что реформы были начаты немедленно, убедительно свидетельствует о том, что в команде за несколько лет до смерти Сталина сформировался негласный консенсус относительно желательности перемен в сочетании с признанием их невыполнимости, пока Сталин был рядом.

Подзаголовок книги — «Годы опасной жизни в советской политике»: опасность — важнейший аспект этой истории. Команда в целом была в опасности в начале 1930-х годов, когда безрассудная и невероятно амбициозная комбинация коллективизации крестьянского сельского хозяйства и форсированной индустриализации могла закончиться катастрофой. Политический террор конца 1930-х годов стал другим моментом повышенной опасности как для Сталина (поскольку террор мог выйти из-под контроля и обернуться против своего инициатора), так и для членов команды, которые наряду со Сталиным были преступниками, но им постоянно напоминали, что они могут стать жертвами. Фактически большая часть основной команды выжила как в политическом, так и в физическом плане: Сталин оказался для них верным покровителем, хотя в безопасности своих родственников и доверенных подчиненных, которые мерли как мухи, они не могли быть уверены[5]. Страх перед Сталиным был не единственным, что удерживало команду вместе, но он, конечно, постоянно присутствовал после первых лет.

Команда, режим и страна были в опасности во время Второй мировой войны, когда два с половиной года подряд шли сплошные поражения и отступления, пока зима 1942–1943 годов не повернула поток вспять. В годы после победы в войне, которые могли бы стать годами триумфа, отдельные члены команды снова оказались в опасности. В послесталинский переходный период команда быстро исключила одного из участников, Берию, из-за его явных амбиций и презрения к коллективному правлению, а также из-за страха, потому что у него, как думали члены команды, имелись компрометирующие их документы. В остальном команда оставалась более или менее стабильной до 1957 года, когда Хрущев стал проявлять амбиции и нарушать правила, что вынудило других членов команды попытаться обуздать его. Этот план дал сбой и привел к изгнанию Молотова, Кагановича и Маленкова, фактически — к концу сталинской команды. Но эпоха опасной жизни в советской политике к 1957 году уже завершилась. Ни одна из сторон этого конфликта не думала арестовывать или убивать своих соперников, а просто стремилась отстранить их от власти.

Идея написания этой книги пришла ко мне в начале 1990-х годов, когда впервые открылся сталинский архив (фонд Сталина в РГАСПИ, преемник старого партийного архива ЦК). Тогда стала доступна переписка между Сталиным и другими членами команды. Изначально речь шла о Сталине и Молотове, вице-капитане команды и сталинском альтер-эго на протяжении большей части обсуждаемого периода, но затем я осознала важность всей команды. Это произошло со мной в контексте другого архивного исследовательского проекта, в рамках которого я познакомилась с Серго Орджоникидзе, членом команды, который не только управлял тяжелой промышленностью с предпринимательским талантом и инициативой, но и энергично представлял интересы промышленности в Политбюро — это заставило меня понять, что именно так Политбюро, должно быть, и действовало[6]. Кроме того, я всегда чувствовала, что нужно написать такую книгу о советской высокой политике, которая отбросит в сторону разговоры о политических моделях и сосредоточится на людях и их взаимодействии. Это чувство было основано на ярких личных портретах, которые рисовал для меня в наших беседах в конце 1960-х годов мой советский друг и наставник Игорь Сац. В 1920-х годах в качестве секретаря наркома он был знаком с большинством партийных лидеров.

С открытием советских партийных и государственных архивов (но не архивов госбезопасности) стали доступны документы большинства лидеров — Сталина, Молотова, Кагановича, Микояна, Маленкова, Ворошилова, Орджоникидзе, Калинина, Кирова, Андреева и Вознесенского. Частично недоступными в 1990-е годы оставались архивы Хрущева, из-за его неоднозначного статуса бывшего лидера, а также до сегодняшнего дня полностью закрыты архивы Берии, участника команды, расстрелянного в 1953 году. С 1990-х годов в написании этой книги мне помогали многие биографии Сталина и документальные публикации. Один из авторов этих работ, Саймон Себаг-Монтефиоре, написавший очень живую биографию Сталина