О, Коломбина! - [17]

Но когда он разжал руки, она чуть не упада.

— Мне придется самому раздеть тебя, — сказал он.

Он расстегнул пуговицы на сарафане и снял его. Она осталась в лифчике и трусиках.

— Это тоже надо снять, иначе ты получишь воспаление легких, — сказал он и снял и их тоже.

Теперь она была полностью обнажена, и он вытер ее полотенцем, а потом завернул ее так, что она стала больше похожа на какую-то диковинную посылку, и усадил на стул, после чего стащил с себя насквозь промокшую рубашку.

— Не стоит опять делать тебя мокрой, — проворчал он, снова беря ее на руки.

Теперь он отнес ее в спальню и положил на постель, не снимая с нее полотенца до самого последнего момента, а затем натянул одеяло по самую ее шею, старательно отводя глаза в сторону.

— Ни о чем не беспокойся, — мягко сказал он. — Здесь тихо, и ты сможешь спокойно поправиться.

В следующую секунду зазвенел дверной колокольчик. Алехандро вышел и вернулся с полной женщиной средних лет.

— Это доктор Эррера, — объяснил он. — Я позвонил ей после того, как нашел лодку. Будет лучше, если она осмотрит тебя, — сказал он и покинул комнату.

Врач посмотрела на Луизу с усталостью во взоре.

— Господи, почему европейцы не понимают, что солнце в Регонде намного сильнее, чем у них на родине?!

— Я это понимаю, просто мою шляпу сдуло ветром в море, — стала слабо оправдываться Луиза.

— Понятно, вы были на море. А вода усиливает солнечные лучи. Люди с такой светлой кожей, как у вас, вообще не должны загорать.

Пока доктор Эррера говорила все это, она потрогала лоб Луизы, померила ее температуру, а потом провозгласила:

— Хорошо, что он сразу облил вас холодной водой. Теперь вам следует денек полежать в прохладе. После этого можно понемногу выходить наружу, но только в одежде с длинными рукавами и в шляпе. Понятно?

— Да, но я не могу…

— Я оставлю вот эти таблетки от головной боли. Летом я раздаю их пачками, особенно европейцам. До свиданья. Делайте все, что ваш друг говорит вам делать. Он очень за вас волнуется.

Когда доктор ушла, Луиза откинулась на подушку, смутно осознавая, что двое разговаривают за закрытой дверью. Несколько минут спустя «Рафаэль» вошел, неся в руках чашку.

— Это чай, чтобы ты запила таблетки, — сказал он и аккуратно поставил чашку на столик. — Давай я помогу тебе сесть.

Он нежно поднял ее своей сильной рукой и придерживал за плечо, пока она мелкими глотками пила вкусный чай.

— Теперь тебе будет прохладно, потому что я включил вентилятор, — сказал он, снова уложив ее. — Когда я уйду, попытайся уснуть. Никто не будет тебя беспокоить, обещаю.

Он подошел к окну и закрыл ставни. В комнате стало совсем темно. Затем он ушел. Луиза тихо лежала и ждала, когда подействуют таблетки.

Постепенно она стала погружаться в сон.

Луиза не знала, сколько прошло времени, прежде чем она проснулась. Голова уже болела не так сильно, но было трудно даже поднять руку.

Она вспомнила его слова:

— Никто не будет тебя беспокоить, обещаю-.

Он сказал их и будто положил между собой и ею меч, подобно рыцарям средневековья, когда они давали клятву хранить целомудрие своей дамы. Мысль об этом удивила Луизу. Ведь она приехала сюда, чтобы доказать, что этот мужчина дешевый обманщик, а он отводил глаза, когда раздевал ее, и, что бы ни говорил рассудок, сердце Луизы ему доверяло.

Она зевнула, снова соскальзывая в объятия сна.

… Луиза плыла по бесконечному каналу, а потом внезапно начала падать. Она в отчаянии выбросила вперед руку и почувствовала, что кто-то крепко сжал ее ладонь, давая ей чувство защиты. Рукопожатие прогнало прочь все ее страхи. А затем она снова заскользила куда-то, где были звуки текущей воды, музыки и счастливого смеха.

5

Она открыла глаза в полной темноте. Головная боль прошла, и все тело наполнилось легкостью. Однако, вылезая из постели, она поняла, что еще не полностью выздоровела. Все ее силы ушли на то, чтобы подойти к окну и распахнуть ставни.

Снаружи царил сумрак, лишь свет луны лился в воды маленького канала, на который выходило окно спальни. Луиза не могла понять, в какой части города находится, но было ясно, что это не привилегированный квартал. Здесь жили сами островитяне. По улице медленно шла в обнимку молодая пара, оба одетые в джинсы и футболки. Они повернули головы, увидели ее и растворились в темноте.

Включив торшер, она увидела, что на кровати лежит халат. Наверное, он принес его, пока Луиза спала, не потревожив ее сна. Она поняла, что ее телу все еще слишком жарко, потому что огонь, горевший внутри раньше, все еще не погас. Хотя, может быть, он усилился от мысли, Что гондольер смотрел на нее, пока она спала.

Она надела халат и тихо открыла дверь спальни. Сразу за ней начиналась гостиная, которая тоже была погружена в темноту, освещаемую лишь светом луны. Наконец Луизе удалось разглядеть, где находится ванная, и она потихоньку прокралась туда, закрыв за собой дверь.

Взглянув на себя в зеркало, она страдальчески поморщилась. Лицо потеряло свою обычную белизну и приобрело неприятный розовый оттенок. Под халатом горели плечи, и короткий взгляд на них не принес ей никакого облегчения. Солнце сожгло ее всюду, куда только попали его лучи.