О, Коломбина! - [14]

— Не для меня, — сказал Алехандро. — Я всегда любил Регонду.

Ребенком его возили к дяде на школьные каникулы, а когда ему исполнилось двенадцать, Родриго настоял, чтобы он переехал в «Бел Ампаро» на постоянное жительство. Граф хотел, чтобы его наследник привыкал к асьенде. Алехандро тогда очень смутно понимал, что такое — быть наследником графа, но каналы города очаровали его, и он был только рад переехать, Он любил своего отца, но никогда толком не мог сблизиться с ним. Педро был плантатором до глубины души, и они с Эстебаном составили прекрасный дуэт, в котором Алехандро не было места. Педро стонал и жаловался на то, что у него «украли» сына, но большая сумма денег, которую Родриго дал ему, чтобы возместить убытки от плохого урожая, успокоила его.

С течением времени Алехандро начал понимать, что чаша, предназначенная ему судьбой, его не минует, но от этого его любовь к Регонде не угасла.

Тут его воспоминания прервал Диего, который только что закончил разговаривать по телефону. Присаживаясь за стол, он сказал:

— Мне пора ехать домой.

Алехандро рассердился.

— Ну вот, и ты тоже! Дядя любит, когда вы рядом с ним. Он старый человек и видит вас обоих очень редко.

— Я забросил бизнес.

— В банке вполне могут управиться без тебя, — надменно произнес Алехандро.

Это была чистой воды провокация, ведь он знал, что Диего не был простым банкиром. Он был божеством в финансовом мире, чье чутье сделало многих людей богатыми и еще большее число людей спасло от разорения. Алехандро сам обращался к нему за советом, когда собирался расширить свой бизнес, но теперь не мог отказать себе в удовольствии немного поддразнить его.

Диего стоически перенес оскорбление. Его мать происходила из индейского племени кяманчей. Поэтому его наружность была полна горделивости индейцев и аристократизма испанских колонистов. От матери ему также передалось умение не выказывать никаких эмоций на своем лице.

Любой, кто знакомился с ним, через несколько минут разговора убеждался в том, что имеет дело с очень сильным человеком.

Тут появилась Фернанда, неся кофейник, полный свежесваренного кофе. Она забрала пустые тарелки, не проронив ни слова и будто не замечая троих мужчин.

— Она меня пугает, — сказал Алехандро, когда Фернанда ушла. — Потому что напоминает мне женщин, которые вязали у подножия гильотины во время французской революции. Когда нас погрузят на телеги и повезут на казнь, Фернандита будет сидеть там и вышивать герб рода де Эспиноса на наших саванах.

Эстебан ухмыльнулся.

— До меня им и дела не будет. Я — простой сельский житель, и именно там и должен сейчас находиться.

— Ну еще несколько дней, — стал умолять его Алехандро. — Для дяди это так важно.

— Думаю, что это важно не для дяди, а для тебя, — сказал Эстебан, погрозив ему пальцем. — Ты просто хочешь, чтобы мы занимали его, пока ты будешь заниматься всякими глупостями.

— Ты ошибаешься, — ответил Алехандро, улыбаясь. — То, что я собираюсь делать, это умность, а не глупость.

Он пришел на остановку водного автобуса.

Луиза все не приходила. Может быть, она уехала из отеля, села в самолет, и тогда они больше никогда не встретятся…

Вот она!

— Быстро, — сказал он, схватив ее за руку, водный автобус как раз собирается отчалить.

Он быстро провел ее на борт лодки, будто боялся, что она вот-вот передумает, нашел ей место и молча примостился рядом, наблюдая, как она радуется чудесным видам.

Луиза до сих пор не могла понять, как она решилась на такое. Пакуя черное атласное бикини, она говорила самой себе, что делает это напрасно, потому что на самом деле никуда не собирается. Она снова и снова бормотала это себе под нос, надевая сарафан, а потом ноги сами собой вывели ее из номера и пошли прямиком к пристани.

И вот теперь она сидит рядом с ним, теплый ветер овевает ее лицо, играет волосами и уносит прочь все боли и проблемы. Яркий свет солнца делает его глаза невероятно глубокими, словно омуты, в которых можно утонуть…

От остановки водного автобуса было совсем недалеко до пляжа, и сердце Луизы радостно забилось, когда она увидела впереди золотой песок и белоснежную полоску прибоя.

Алехандро взял напрокат огромный зонт и воткнул его глубоко в песок, чтобы тот не упал.

Когда Луиза вышла из раздевалки, одетая в бикини и очаровательное парео из прозрачной ткани, он уже расстелил под зонтом полотенца и ждал ее. Его глаза не отрывались от нее, пока она шла к нему, снимала парео, обнажая стройные и длинные ноги. Задержав дыхание, она ждала его реакции…

— Где твой солнцезащитный крем? — спросил он.

— Мой крем?

— С такой светлой кожей он просто необходим.

— Но я никогда не обгораю… — запротестовала она.

— Это потому, что во Франции совсем нет солнца. По крайней мере, того, что я зову настоящим солнцем. А здесь тебе нужен крем. Пойдем в магазин.

Прекрасно, сердито думала она, пока он тащил ее за собой в пляжный магазинчик, и это — вся реакция на мою внешность!

В магазине он купил ей солнцезащитный крем и большую соломенную шляпу. Луиза отчаянно возражала против нее, пока он не нахлобучил ей эту шляпу на голову. Только под зонтом он разрешил ей снять это сооружение.