О, Коломбина! - [10]

— Луиза.

— Просто Луиза?

— Луиза де Монтале, — неохотно добавила она.

Он удивленно поднял брови.

— Аристократка?

— Очень незначительная.

— Но у тебя есть титул?

— Не у меня, у моего отца. Он барон.

На его лице появилось странное выражение.

— Барон? — медленно повторил он.

— Разве это имеет какое-то значение?

Ей почему-то показалось, что ему пришлось хорошенько встряхнуть себя перед тем, как ответить.

— Я понимаю, почему ты не, хотела говорить мне об этом. Луиза может делать все, что угодно, но баронесса Луиза не может позволить, чтобы ее подцепил гондольер.

— А ты ничего подобного не делал, — ответила она, чувствуя себя не в своей тарелке, ведь это она приехала на Регонду специально, чтобы «подцепить» его самого. — Неважно, как мы познакомились, я все равно рада, что это произошло.

— Я тоже, и мне хочется столько рассказать тебе, но я не могу сделать это сейчас, потому что пока слишком рано.

— Рано решать, хочешь ли ты рассказать мне о себе?

Алехандро покачал головой.

— Нет, — тихо ответил он. — Это я уже решил.

А тебя не раздражает, что я так много говорю о Регонде? — спросил он. — Наверное, каждый так же думает о своем родном городе.

— Не знаю, — задумчиво ответила она. — Не думаю, чтобы Марсель можно любить так же сильно.

— Ты там живешь?

— Да, но в детстве я жила в поместье отца…

— А, у папочки барона! Ему, наверное, принадлежит немалое количество земли.

— Да, просто огромное, — согласилась она и про себя добавила, что эта земля заложена до последнего акра.

— Итак, ты росла на природе, — продолжил он.

— Да, и я помню, как здорово там было. Я любила сидеть у окна своей спальни на рассвете и смотреть, как из тумана постепенно начинают выступать силуэты деревьев. Я воображала, что это дружелюбные великаны, которые могут приходить ко мне только в это время, и я сочиняла целые истории об их приключениях… — Она остановилась, спохватившись, что слишком далеко зашла в своих воспоминаниях.

Но он смотрел на нее, заинтересованно склонив голову набок.

— Продолжай, — сказал он.

Она стала рассказывать о своем доме, о детстве, которое провела там, о воображаемых друзьях, потому что настоящих у нее не было. Ее единственный брат был намного старше и не желал играть с такой малявкой. Вскоре она забыла обо всем, чувствуя лишь радость, что может рассказывать о своей жизни такому внимательному слушателю. Никто из семьи не интересовался ее выдумками и мечтами, поэтому она постаралась забыть о них. Но теперь оказалось, что маленькая мечтательница, которая, казалось, исчезла давным-давно в прошлом, никуда не делась, она просто дожидалась часа, когда появится подходящий слушатель.

В какой-то момент ее рассказа он заплатил за мороженое и вывел ее из кафе, пробормотав что-то насчет того, чтобы поесть где-нибудь в другом месте. Но все это он проделал, не отвлекаясь от нее и не прерывая ее рассказа.

Они зашли в еще один ресторанчик, и он сделал заказ, не спрашивая ее, что она хочет.

Так она попробовала «устрицы по-карибски», нафаршированные икрой, политые лимонным соком и поданные на льду. Это было очень вкусно, намного вкуснее, чем обед, приготовленный напыщенным поваром месье Дюпона. Гондольер увидел выражение ее лица и довольно улыбнулся.

— Мы готовим лучше всех в мире, — заявил он.

— Охотно тебе верю, — с жаром согласилась она. — Невероятно вкусно!

— Ты не против, что я делаю заказ за тебя?

Она отрицательно помотала головой.

— Я все равно бы не знала, что заказывать.

—  — Тогда ты полностью в моих руках. Хорошо!

— Я совсем не это сказала, — запротестовала она. — Я лишь разрешила тебе заказывать мне еду.

— Поскольку мы сейчас едим, это одно и то же.

— Тогда мне стоит быть настороже, ведь о гондольерах рассказывают много всякого, — лукаво улыбнувшись, сказала она.

— Да? — удивленно округлил глаза он. — И что же такого ты слышала?

— Что каждый из вас — настоящий Ромео.

— Наверное, не Ромео, а Дон Жуан, — поправил ее он.

— Да? Дон Жуан, который считает, сколько девушек прилетело на каждом самолете?

— Именно так, — без всякого стыда согласился он. — Потому что мы всегда ищем совершенную девушку.

— Боже! Кто думает об идеале, если роман всего на несколько дней?

— Я думаю. Для меня это важно.

Он больше не шутил, и она была вынуждена тоже перейти на серьезный тон.

— Но мир полон несовершенства.

— Конечно, поэтому так важна его противоположность. Ты же знаешь, что совершенство можно искать как в малых, так и в больших вещах. Посмотри вон туда.

Он указал в окно. Солнце уже садилось, осыпая лучи в каналы и превращая те в светящиеся золотым и пурпурным потоки.

— Как ты думаешь, архитектор знал, что, когда каналы будут построены, будет достигнут такой потрясающий эффект? — спросил он. — Мне нравится думать, что он знал об этом. Совершенство находится там, где ты ищешь его.

— Но бывает так: ты думаешь, что нашел его, а потом обнаруживаешь, что ошибался.

— Да, — сказал он, помолчав немного, — и тогда ничто не выглядит прежним. — Тут он внезапно рассмеялся. — Почему мы такие серьезные?

Этому придет время позднее.

— Ты прав, я приехала сюда веселиться.

Он вопросительно посмотрел на нее.

— То есть, ты приехала в Регонду, чтобы завязать курортный роман?