О! Как ты дерзок, Автандил! - [18]

От нечего делать как-то вечером Димичел поехал в театр. Ставили неожиданный для здешней публики абсурдный спектакль Эжена Ионеску, кажется, его пьесу «Урок». В финале Катрин вместе с актерами и режиссером вышла на поклон. Он помахал ей из зала, и вроде она узнала его, а потом он купил букет белых роз и коробку конфет и, оказывается, угадал – она обожала белые розы и шоколадные конфеты, и прошел за кулисы. Они пили вино в прибрежном кафе, на веранде, откуда хорошо был виден мыс Убиенного.

Димичел скупо рассказал Катрин о себе. Она, конечно, спросила о том, что заставило его покинуть большие и прекрасные города, и о причинах его развода. Разумеется, ни про афроамериканца в спальне жены, ни про то, как он прижимался в тот свой первый вечер к распутной жене приятеля и коллеги, он не обмолвился ни словом. Он просто ответил, что жить вдали от достижений цивилизации, впрочем, как и от ее издержек, его жена Лизи не захотела.

А Катрин в свою очередь рассказала, что ей тридцать лет и она выросла в семье бакенщика, который каждый вечер зажигал фонари в лимане, и, может, поэтому она стала художником-осветителем. А потом у нее была свадьба, и у платья невесты, то есть у ее платья, сшитого из французского гипюра, был длинный шлейф. Она спокойно несла его на правой руке. А потом родилась девочка, и муж из морского мичмана, ходившего на военном гидрографическом судне, превратился в охранника частной фирмы, сейчас полстраны – в охранниках…

Через неделю Димичел снял маленькую квартирку недалеко от театра, и сначала они встречались там – один раз в неделю. На стенах квартиры висели бледные картины неизвестного художника – подделка под Камиля Писсарро, а еще там был старый, прошлого века, патефон. Они любили слушать пластинки с записями певцов, фамилий которых не знала даже Катрин – все-таки она была человеком нового поколения. А пьяный охранник кричал, что «твой подонок нас всех погубит», и грозился пристрелить Катрин и ее любовника. Наутро он валялся у нее в ногах, прося прощения, потому что любил и ее, и дочь. Димичел начал посылать в городок за Катрин свой джип и привозить ее в замок, чтобы муж был спокоен, потому что автомобиль-лосось в отсутствие Катрин стоял на стоянке. Что означало – она в театре, на работе, включает и выключает свои софиты.

Ночевать в доме Димичела она оставалась только в те дни, когда охранник выходил на объект. Он дежурил полные сутки, а потом три дня тихо пьянствовал.

За маленькой Юлой присматривала старуха – владелица съемной квартиры, старая сводница, она безоговорочно одобряла действия Катрин, потому что все местные мужчины, по ее мнению, могли добиться в жизни одного: поступить в охранники и купить лодку с японским мотором «тошиба», предел их мечтаний, а муж старухи так и не успел купить себе моторку – его по пьянке ударили гарпуном, рядом с сердцем, и он умер, не приходя в сознание, на берегу лимана. А ведь он был еще достаточно молод, чтобы так глупо умирать, а жена его потом быстро состарилась, хотя и была красавица, и она говорила Катрин, что Дими увезет ее отсюда и что у него есть не просто моторка с мотором «тошиба», а настоящая яхта, а охранник сам таскается по местным продавщицам, развратным шлюшкам, и она говорила, что надо узнавать мир, потому что он широк. Димичел платил старухе в месяц двести долларов – она покупала себе бананы, красное чилийское вино и новые браслеты. Юла называла старуху баба Шуша, хотя на самом деле она была Шушанна, но можно было предположить, что когда старуха была молодой, ее звали Сусанной. Старуха шамкала впалым ртом и вместо «Сусанна» у нее получалось «Шушанна». Она говорила «шолнышко», «шобака» и «шамоштоятельный шеловек». Последнее относилось к Димичелу.

Как ты можешь доверять, спрашивал Димичел Катрин, воспитание своей дочери какой-то полуграмотной старухе? Ведь она и слова-то не может правильно произнести.

Катрин улыбалась и возражала, что суть воспитания заключается не столько в умении правильно произносить слова – что тоже важно, сколько в умении быть добрым и любить людей.

Ты знаешь, говорила Катрин, даже вице-адмирал из нашего города доверяет своего внука – маленького мальчика – Шушанне. Она – его официальная няня! Все знают.

Ну уж если официальная и если сам вице-адмирал, шутливо разводил руками Димичел.

Вице-адмирал в их городе существовал в единственном лице, он был авторитетным человеком. Рыбаки с коричневыми лицами и в тапочках-вьетнамках приходили к нему советоваться на предмет установки сетей-оханов на калугу в подводных каналах лимана, потому что вице-адмирал знал лоцию здешних вод. Он составлял гидрографию лимана и руководил работой того судна, на котором когда-то ходил в недалекое море муж Катрин. По пьянке он любил хвастаться своими походами, и он не признавал слова «плавал». Плавает говно в проруби, объяснял он собутыльникам в баре, а настоящий моряк – ходит.

По всей вероятности, он считал себя настоящим моряком. Почти – морским волком.

Дими свирепо ревновал Катрин к мужу, а она все не уходила от своего охранника, и оба мужчины – и бывший мичман, и бывший олигарх – ревновали ее до дрожания губ, до выхватывания пистолетов, до обещания повеситься и до пощечин и разбивания очков о каменные стены виллы.