О гранатах и гренадёрах - [2]

К 1709 году уже все пехотные полки имели по такой роте в своём составе. В каждой роте по штату было три офицера, 7 унтер-офицеров и 132 солдата. Через четыре года гренадерские роты были из полков отчислены и сведены в пять гренадерских полков. В каждом таком полку было два батальона. Тогда же были созданы и первые конно-гренадерские полки. Любопытно, что эти роты не утрачивали связь с «родными» частями, и считались в дальней командировке, получая все довольствие из своих полков. После смерти Петра I значение гренадер начинает постепенно падать.

Русский гренадер начала XVIII века

Гренадерские полки были переименованы в мушкетёрские и в них было оставлено по одной гренадерской роте. В 1731 году расформировали и эти роты, раздав гренадер в мушкетёрские роты по 16 человек в каждую. В 1753 году гренадерские роты опять появились – их было теперь по одной на батальон. Через три года они снова были сведены в полки. В 1811 году эти полки были сведены в дивизии, а в 1814 году дивизии свели в корпус.

Развитие и применение ручных гранат во второй половине XIX века

К середине XIX века ручные гранаты превратились преимущественно в крепостное оружие, применявшееся при отражении штурмующего неприятеля. В России при снабжении крепостей гранатами руководствовались следующими нормами: на каждые 30 саженей линии обороны полагалось 50 гранат. На каждые 100 гранат отпускалось 120 запалов и 6 браслетов. Метание гранат в противника производилось расчётами по три человека. Первый номер бросал гранаты, 2-й заряжал их, 3-й подносил боезапас. Такой расчёт расходовал до 10 гранат в минуту. Кроме того, с валов гранаты могли скатываться по заранее подготовленным желобам.

В Севастополе ручные гранаты применялись мало, в силу незначительности их запасов. Во время войны в Севастопольских арсеналах нашлось всего лишь 1200 стеклянных гранат, предназначенных для абордажных боев. Согласно рапорту адмирала Корнилова от 15 марта 1854 года эти гранаты были переданы береговым укреплениям. По воспоминаниям современника много французов погибло при штурме бастионов именно от этих гранат.

Естественно, что этих малых запасов защитникам Севастополя не хватило надолго. Вот отрывок из воспоминаний участника тех событий, отставного полковника гвардии Георгия Чаплинского, касающийся обороны Малахова кургана: «…Несмотря на сильный картечный огонь, которым они были встречены, французы успели уже взобраться на бруствер, но егерям Подольского полка и дружине Курского ополчения удалось сбросить их в ров. Поражаемые ружейным огнем и каменьями, уцелевшие французы отбежали в ближние траншеи и воронки, происшедшие от памятных всем камуфлетов…».

Обратите внимание – противник внизу, во рву, а поразить его нечем. В него стреляют из ружей и забрасывают его камнями! Подобные ситуации неоднократно описываются в воспоминаниях ветеранов. При наличии необходимого количества ручных гранат противнику здесь можно было бы нанести гораздо больший урон.

Русские солдаты во время обороны Севастополя

А вот ещё несколько примеров из воспоминаний севастопольцев: «…мелкие неприятельские ручные гранаты вкладывались в пятипудовые мортиры в цилиндрическом жестяном ящике, для того, чтобы они вылетали все вместе и при падении на месте работ делали большой вред работающим…».

Подобным же образом поступал и противник: «…в половине осады неприятель стал бросать к нам из мортир, преимущественно в траншеи корзины, наполненные гранатами, числом от пятнадцати до двадцати. Ночью падение этих гранат было особенно красиво: поднявшись на известную высоту, они распадались во все стороны огненным букетом…». Или вот ещё: «…и у нас пороховой бочонок наложат неприятельскими ручными гранатами, иногда собранными осколками и валяющимися неприятельскими ядрами; бочонок с этим гостинцем посадят в мортиру и пустят, в отместку, к неприятелю: мол подавитесь французы своим же добром…». «…Ручную гранату часто руками сейчас же перекинут назад в неприятельскую траншею. Это было и нетрудно, так как в некоторых местах неприятельские апроши в конце осады подошли очень близко, шагов на шестьдесят, не более…». Учитывая дефицит собственных гранат в Севастополе, речь видимо идёт о трофейных и неразорвавшихся французских ручных гранатах образца 1847 года.

После окончания войны, пришло время подводить невесёлые итоги. Надо было перевооружать армию в соответствие с требованиями времени. Среди прочего перемены коснулись и гранат.

В 1856 году приказом по артиллерии все запалы, зажигающиеся от фитиля заменялись на тёрочные. В этом же году начальник кавказской артиллерии Мейер получил задачу создать в Тифлисской лаборатории опытные образцы гранат и испытать их. Доклад Мейера был представлен в 1858 году. В этом докладе устройство всех состоящих на вооружении запалов было признано неудовлетворительным. Вместе с тем было приложено описание запала и гранаты, созданных поручиком Казариновым. После усовершенствования этого запала и увеличения заряда гранаты, она в 1863 году была принята на вооружение.

Принятый на вооружение запал имел корпус-трубку, изготовленную из твёрдого дерева. Канал трубки плотно набивался порохом из расчёта на 3 секунды горения. Тёрочный механизм состоял из двух латунных щипчиков с зазубринами, входящих одни в другие. Их соприкасающиеся поверхности обмазывались составом из смеси бертолетовой соли и серы. Для герметичности трубка покрывалась специальным лаком и обматывалась холщовой лентой, пропитанной водоотталкивающим составом. Корпус гранаты был изготовлен из чугуна, имел шарообразную форму. Внутрь корпуса помещался заряд чёрного пороха весом 15-16 золотников (60-65 грамм). Кожаный браслет имел карабин для зацепления кольца тёрки. Эта граната была принята на вооружение как 3-фунтовая ручная граната.