О, этот вьюноша летучий! - [156]
У милиционера однако возникают вполне оправданные подозрения – чего этому хиппи надо в цэковском доме?
– А вы к кому направляетесь, гражданин?
– К Лубенцовым, гражданин, – отвечает Олег.
– К Лубенцовым? – милиционер удивлен. – Чего это ты у Лубенцовых потерял, гражданин? – Характерный цепкий прищур.
– А я их зять, гражданин, – фиглярничает Олег. – К папе иду в шахматы играть, гражданин, – добавляет он.
– Я вам не гражданин, – вдруг обиделся милиционер. – Я офицер!
– Так точно, товарищ капитан, – сказал Олег.
МИЛИЦИОНЕР (удовлетворенно).
Откуда вы знаете, что я капитан, ведь у меня погоны сержантские.
ОЛЕГ.
Не первый день на свете живу.
Милиционер удовлетворенно улыбнулся и пропустил сообразительного зятя в святая святых, в обитель почти самых равных среди равных.
Между тем папаша Лубенцов вступил в свои апартаменты (все финское, шведское и частично французское) и спросил у устремившейся ему навстречу супруги:
– Явились?
СУПРУГА.
Ольга с Машенькой здесь.
ЛУБЕНЦОВ.
А гений?
СУПРУГА.
Оля говорит – будет.
ЛУБЕНЦОВ.
Польщен, весьма польщен.
С радостным писком «деда-деда» выбежала шестилетняя внучка. Деду на шею. Государственное лицо расплылось в простой человеческой радости. «Рыбка, киска, зайка моя».
Вышла и Ольга в затертом, конечно же, джинсовом костюме, тоже была поцелована, хотя и с нахмуренными бровями, однако не без удовольствия.
Тут на пороге появился и Олег:
– Извините за опоздание.
ЛУБЕНЦОВ (саркастически).
Вашему брату полагается опаздывать – артисты. (Супруге.) Вообрази, Варя, Шкуро недавно вызвал Ахмадулину, так та опоздала на полчаса. Вообрази, к человеку моего уровня.
ОЛЕГ.
Он ее не вызывал.
ЛУБЕНЦОВ.
Ты, кажется, мои слова под сомнение ставишь?
ОЛЕГ.
Ну что вы, Юрий Иванович. Я просто знаю, мы с ней приятели. Она пошла к Шкуре выяснять, почему ее во Францию не пускают. Если бы он ее вызвал, она не пошла бы, Юрий Иванович… Она слишком…
ЛУБЕНЦОВ.
Вот потому и не пускают, что слишком.
Супруга со знанием дела хохотнула, опытная партийная дама, и позвала – «к столу, к столу, товарищи!».
Все прошли в столовую, очень просторную комнату, где у огромного окна накрыт был стол для семейного обеда. Лубенцов по дороге к столу вдруг задумался, переменил направление и подошел к оформленному на западный манер «бару», где все западное, валютное красовалось – всякие «скочи» и вермуты.
СУПРУГА.
Может, за столом, Юрий Иваныч?
ЛУБЕНЦОВ.
Подожди, Варя, до обеда я хочу с товарищем художником выяснить некоторые вопросы. Чтобы не сидеть за столом с лягушкой за пазухой. Всех прошу присутствовать. (Наливает себе коньяку, вопросительно взглядывает на Олега и не настаивает, когда тот отказывается.) Я вас, что уж тут темнить, Олег, потому и пригласил сегодня, что мне были доложены подробности вашего позорного поведения в милиции.
ОЛЕГ.
Ничего позорного для себя не вижу.
ЛУБЕНЦОВ.
Ах так? (Внимательно, поверх стакана, смотрит на Олега, словно изучает.) Ничего позорного не видите?
ОЛЕГ.
Это была с начала до конца гэбэшная провокация.
ЛУБЕНЦОВ.
Какая провокация? (В голосе его слышится отдаленная гроза.) Повторите, какая?
ОЛЕГ.
Ольга, объясни своему отцу…
ОЛЬГА (она понимает, что сейчас произойдет дикий скандал, и еще пытается его предотвратить).
Ребята, может быть, сначала, ха-ха-ха, все-таки пообедаем с лягушками за пазухой? А, папка? Олежка?
ОЛЕГ.
Объясни, что такое… гэбэшная… гэ… бэ…
Мы видим, что тесть и зять испытывают друг к другу весьма сильное чувство, похожее на ненависть.
Здесь следует заметить, что в течение всей этой сцены Машенька будет кататься по огромной квартире на велосипеде и появляться всякий раз неожиданно со смехом с куклами или киской в руках.
ЛУБЕНЦОВ.
Вы отец моей внучки, иначе… (Залпом выпивает свой коньяк, но не делается от этого добрее.) Разговариваете, словно диссидентская мразь… Кто вы такой, чтобы на вас тратил свои усилия Комитет государственной безопасности СССР?!
ОЛЕГ.
Вот именно, кто я такой? Однако их, видимо, стало сейчас так много, что скоро они начнут воробьев ловить.
ЛУБЕНЦОВ.
Вам надо о своем хулиганском диссидентском окружении подумать, а не на Комитет валить.
ОЛЕГ.
Меня вчера вызывали в профком, и там сидело лицо из ГЭБЭ. Угрожали, что если я не прекращу встречи с иностранцами, то советское искусство без меня обойдется.
ЛУБЕНЦОВ.
Почему вы решили, что это лицо из КГБ?
ОЛЕГ.
По лицу…
Мрачное молчание. Олег останавливается у пианино, наигрывает одной рукой какую-то мелодию Beatles.
ЛУБЕНЦОВ.
Перестаньте брынчать!
ОЛЕГ (достает из кармана какую-то бумажку)
А это, по-вашему, откуда?
ОЛЬГА.
Что это? (Пытается выхватить у Олега плотную бумагу с гербами, но тот задерживает ее руку.)
ОЛЕГ.
Час назад обнаружил в почтовом ящике… (Усмехается.) Причем до того уже откровенность дошла, что даже нет почтового штемпеля на конверте. Приглашение в Израиль. Моя, видите ли, тетя Винник Зора Пихоковна приглашает воссоединиться с ее семьей.
ЛУБЕНЦОВ.
Дайте! (Протягивает руку, но Олег не двигается с места и потому ему (тестю) проходится подойти самому, что он делает без должного величия, а даже с некоторой суетливостью. Читает. Потрясенный, поднимает глаза, и тут впервые мы можем уловить мелькающий в них страх.) Послушайте, Олег, все это вздор, ведь вы же в конце концов наш, русский, чистокровный человек… (Вдруг он орет.) Да как они смели Ольгу и Машеньку сюда вставить! (Берет себя в руки.) Ну, в общем, я берусь все уладить, если… если, конечно, и вы пойдете навстречу… По крайней мере объяснитесь по поводу портрета Феликса Эдмундовича… Ну…
Это повесть о молодых коллегах — врачах, ищущих свое место в жизни и находящих его, повесть о молодом поколении, о его мыслях, чувствах, любви. Их трое — три разных человека, три разных характера: резкий, мрачный, иногда напускающий на себя скептицизм Алексей Максимов, весельчак, любимец девушек, гитарист Владислав Карпов и немного смешной, порывистый, вежливый, очень прямой и искренний Александр Зеленин. И вместе с тем в них столько общего, типического: огромная энергия и жизнелюбие, влюбленность в свою профессию, в солнце, спорт.
Страшные годы в истории Советского государства, с начала двадцатых до начала пятидесятых, захватив борьбу с троцкизмом и коллективизацию, лагеря и войну с фашизмом, а также послевоенные репрессии, - достоверно и пронизывающе воплотил Василий Аксенов в трилогии "Московская сага". Вместе со страной три поколения российских интеллигентов семьи Градовых проходят все круги этого ада сталинской эпохи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Врач по образованию, «антисоветчик» по духу и самый яркий новатор в русской прозе XX века, Аксенов уже в самом начале своего пути наметил темы и проблемы, которые будут волновать его и в период зрелого творчества.Первые повести Аксенова положили начало так называемой «молодежной прозе» СССР. Именно тогда впервые появилось выражение «шестидесятники», которое стало обозначением целого поколения и эпохи.Проблема конформизма и лояльности режиму, готовность ради дружбы поступиться принципами и служебными перспективами – все это будет в прозе Аксенова и годы спустя.
Блистательная, искрометная, ни на что не похожая, проза Василия Аксенова ворвалась в нашу жизнь шестидесятых годов (прошлого уже века!) как порыв свежего ветра. Номера «Юности», где печатались «Коллеги», «Звездный билет», «Апельсины из Марокко», зачитывались до дыр. Его молодые герои, «звездные мальчики», веселые, романтичные, пытались жить свободно, общались на своем языке, сленге, как говорили тогда, стебе, как бы мы сказали теперь. Вот тогда и создавался «фирменный» аксеновский стиль, сделавший писателя знаменитым.
В романе Василия Аксенова "Ожог" автор бесстрашно и смешно рассказывает о современниках, пугающе - о сталинских лагерях, откровенно - о любви, честно - о высокопоставленных мерзавцах, романтично - о молодости и о себе и, как всегда, пронзительно - о судьбе России. Действие романа Аксенова "Ожог" разворачивается в Москве, Ленинграде, Крыму и "столице Колымского края" Магадане, по-настоящему "обжигает" мрачной фантасмагорией реалий. "Ожог" вырвался из души Аксенова как крик, как выдох. Невероятный, немыслимо высокий градус свободы - настоящая обжигающая проза.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.