О! - [34]

Репортер водил машину, как чокнутый, и Олэн всякий раз пожимал плечами, видя, как он рискует шкурой без особой нужды. Этот клоун, строивший из себя Фанжо на древнем рыдване, действовал ему на нервы.

Наконец, подождав, пока журналист войдет в квартиру, он поднялся и позвонил в дверь. Спартак уже успел лечь. Услышав настойчивое дребезжание звонка, он приподнялся на локте. Трезвон не стихал. Он встал, натянул на голое тело черные пижамные штаны и пошел открывать.

Олэн толкнул его ладонью, и Спартак отлетел на метр (скорее от удивления, нежели от резкости толчка).

Только тут он заметил пистолет и уже не пытался взвешивать физические данные противника. Дуло затмевало горизонт, ибо то, что могло оттуда вылететь, игнорировало достижения в дзюдо.

Спартак благоразумно отступил, и Олэн закрыл за собой дверь.

– Сядь на пол, – приказал он.

Репортер уселся посреди комнаты. Олэн, не упуская его из виду, заглянул на кухню и в ванную.

– Жену ищете? – вежливо поинтересовался Спартак.

Олэн сел на край кровати под балдахином. В руке он по-прежнему держал пистолет.

– Я холостяк.

– В таком случае предупреждаю: денег у меня нет и никаких государственных тайн я не храню.

Олэн разглядывал репортера, не понимая, что за игру тот ведет.

– Ты меня не узнаешь?

– А что? Разве мы знакомы?

– Олэн… Франсуа Олэн…

Спартак хотел вскочить, но пушка в правой руке гостя посоветовала ему не совершать опрометчивых поступков.

– Фото и впрямь было прескверным, – сказал журналист. – К счастью для вас.

Он смотрел на гангстера во все глаза. Эта встреча казалась ему поистине необычайной. «Если он меня не пристрелит и я сумею сделать приличное фото, это будет нечто. Великолепная возможность прославиться», – подумал репортер.

– Теперь, приглядевшись, я вижу, это и в самом деле вы, – заметил он.

В дверь позвонили. Спартак порадовался, что не дал Фабиен ключа.

Оба молча ждали, пока у гостьи лопнет терпение. Спартак не сдвинулся ни на миллиметр.

– Я пришел не для того, чтобы упрекать тебя за ту статью. Каждый зарабатывает, как умеет. Но то, что ты написал об аварии, – просто блевотина, – заявил Олэн.

– А все остальное? – с самым невинным видом осведомился Спартак.

– В остальном у меня нет возражений. А вот про аварию ты должен напечатать другую статью.

– Я написал так, как мне рассказали. Меня ж там не было.

– Зато я был! – крикнул Олэн.

Он рассказал, каким образом произошел несчастный случай и каким замечательным парнем был погибший гонщик, маленький ирландец, никогда не садившийся в машину без своего талисмана – морской свинки по кличке Шекспир.

Олэн говорил будничным тоном, лишь порой голос слегка понижался, и Спартак чувствовал, что рассказчик волнуется.

– Можно мне кое-что записать? – спросил он.

Олэн встал.

– Где у тебя бумага и карандаш?

Спартак указал ящик стола, и Олэн бросил ему ручку и блокнот. Журналист начал что-то царапать, прижав блокнот к коленке.

– Можешь сесть за стол, – предложил гость, убедившись, что поблизости нет никакого оружия.

Спартак устроился поудобнее и стал засыпать Олэна вопросами о жизни команды гонщиков, путешествующих по всему миру по контракту с клубом второй зоны.

Олэн охотно отвечал. Он вспоминал мельчайшие подробности, забавные случаи, рассказывал о бессонных ночах в грузовике рядом с машиной, когда они приезжали на место слишком поздно, чтобы разгрузиться и снять номер в отеле. Как дождь барабанил по крышам и заливал треки перед самым соревнованием…

– Иногда это была чертовская нищета… горбились по тысчонке за круг, – подытожил он.

– Только там были моторы, запах масла, перегретых шин и прочая чертовщина, – сказал Спартак, припомнив слова бывшего чемпиона по лыжам Орейе, который умер за рулем.

Олэн взглянул на него с симпатией и перестал все время держать на мушке.

Спартак потянулся, встал, сварил кофе и подвинул чашку гангстеру. Он не хотел подходить слишком близко, вынуждая тем самым Олэна снова размахивать оружием. Как хороший репортер, он старался создать «рабочую» атмосферу. Под личиной человека преследуемого, он уже искал просто человека.

– Знаешь, – признался он, – я не могу позволить себе сказать главному редактору, что ты сам пришел ко мне поболтать. – Он меня упечет в дурдом. А для того, чтобы напечатать опровержение, есть только один способ, коль скоро ты не кинозвезда и не крупная политическая шишка… Надо написать репортаж с твоим рассказом и новой версией несчастного случая. И потом, мне очень понравилось, как ты говорил о дружбе с тем ирландцем. Вышивать по такой канве – одно удовольствие. Да и вообще было бы любопытно подробнее рассказать о тебе как о бывшем гонщике. Согласен?

– Ирландца звали О'Кейси, – уточнил Олэн.

– А у тебя, случаем, нет вашей общей фотографии или хотя бы твоей в стальном шлеме?

– Наверное, найдется. Я погляжу. Если откопаю что-нибудь не слишком узнаваемое… то пришлю. А иначе – обойдешься!

Они выпили еще несколько чашек кофе. Олэн обогнул кровать, открыл шкаф и перебрал несколько довольно жалких галстуков.

– Этот Франсуа Кантэ был настоящим главарем? – спросил Спартак.

Он перестал записывать и просто курил, вытянув ноги и закинув босые ступни на край стола. Большой палец у него был плоским, как медаль.